3. Владимирское летописание
Владимирское летописание — самое значительное летописание на северо-востоке Руси в период со второй половины XII по XIII в., это определялось ведущей ролью Владимирского великого княжества среди других княжеств.
Владимирское летописание в сравнении с другими летописными центрами на северо-востоке изучено наиболее полно. Среди работ, посвященных изучению истории владимирского летописания, следует отметить работы А.А. Шахматова, М.Д. Приселкова, А.Н. Насонова, Ю.А. Лимонова и др.
Летописные своды, составленные во Владимире, не имеют поздних наслоений и дошли до нас в более «чистом» виде, чем, например, летописные своды Рязани. Для восстановления владимирских сводов привлекают почти все авторитетные летописи, часть текстов которых была составлена во Владимире, например, Лаврентьевскую (вторая часть), Радзивиловскую, Московско-Академическую, Летописец Переяславля-Суздальского.
С некоторыми из этих памятников мы познакомились при характеристике ПВЛ, с другими уместно познакомиться здесь. Радзивиловская летопись — древнейшая лицевая (с миниатюрами) русская летопись, известная в единственном списке XV в. (БАН, 34.5.30). В XVII в. она находилась в библиотеке князей Радзивилов (отсюда ее название), один из князей подарил ее в библиотеку Кенигсбергского университета, поэтому иногда ее называют Кенигсбергской летописью. Как трофей Семилетней войны она была вывезена в Россию и с тех пор (с 1761 г.) хранится в Библиотеке Академии наук. Погодное изложение событий доведено в летописи до 1206 г. включительно, весь текст проиллюстрирован миниатюрами (более 600). В тексте РЛ отразились два важных этапа в истории русского летописания: ПВЛ и Владимирский свод начала XIII в., имеющий особое значение для истории владимирского летописания. Этот Владимирский летописный свод начала XIII в. представлен также в тексте Московско-Академической летописи (с начала и до 1206 г.) и Летописца Переяславля-Суздальского (с 1138 г.). Они позволяют внести существенные уточнения в текст РЛ. Например, при сравнении всех этих текстов становится очевидной путаница последних листов в РЛ, которая присутствует и в Московско-Академической летописи, что указывает на ее близость к РЛ. Такая близость позволяет выдвинуть обоснованное и очень важное предположение: протограф РЛ, доводивший свое изложение до 1206 г. и составленный в начале XIII в., уже имел рисунки в своем тексте. Основано это предположение на следующем наблюдении: в Московско-Академической летописи при изложении событий 1024 г. есть пропуск текста со слов «И по семъ наступи Мстиславъ со дружиною» до слов «а Якун иде за море». Этот текст в РЛ находится между двумя рисунками. Можно предположить, что переписчик Московско-Академической летописи по невнимательности его пропустил.
Летописец Переяславля-Суздальского (в рукописи название другое — «Летописец Русских царей») доводит свое изложение до 1214 г. Он известен в единственном списке конца XV в. (РГАДА, фонд 181 (МГАМИД), № 279/658). Как уже отмечалось, вторая часть этого памятника, начиная с 1138 г., близка к тексту двух вышеуказанных летописей. Последнее известие летописца явно указывает на его составление во Владимиро-Суздальской земле: «В лѣто 6722...Того же лѣта володимирци съ княземъ своимъ Гюрьемъ изъгнаша Иоанна изъ епискупьства, зане неправо творяше, а Симона поставишя епископомъ, игумена святого Рожества господа нашего Исуса Христа въ градѣ Володимири. Того же лѣта поставишя епископомъ Пахомия въ градѣ Ростовѣ, бывша игумена Святого Петра и Павла. Того же лѣта заложи Костянтинъ церковь съборную святыя Богородиця въ градѣ Ростовѣ. Се же бысть лѣто високостное» (ПСРЛ. Т. 41. М., 1995. С. 132).
Первым летописным сводом, составленным во Владимире, был свод 1177 г. Исследователи обосновывают существование этого памятника на материале текста Лаврентьевской летописи за XII в., северо-восточные известия в которой начинаются с 1120 г. У этого свода был южнорусский источник (епископский летописец Переяславля Русского), где известия были доведены до 1175 г. Известия последних двух лет летописного свода 1177 г. (1176 г. и 1177 г.), а также повесть об убийстве Андрея Боголюбского, помещенная под 1175 г., написаны одновременно около 1177 г. У данного памятника был и местный источник: Ростово-Суздальские летописные записи XII в. Главной идеей составления летописного свода 1177 г. являлась идея о переносе политического центра Древнерусского государства из южной Руси во Владимирскую северо-восточную Русь. Как отмечает М.Д. Приселков, эта идея, принадлежащая одному из русских летописцев конца 70-х гг. XII в., была усвоена всей отечественной историографией нового времени. При создании летописного свода 1177 г. была высказана еще одна мысль — утверждение авторитета города Владимира по отношению к более старым городам Ростову и Суздалю. Можно предположить, что составителем и одним из авторов этого произведения был церковник Успенского собора, главного храма города Владимира.
Некоторые исследователи относят составление первого владимирского летописного свода к 1185 г. (А.А. Шахматов).
После его создания следует целая серия летописных сводов, написанных во Владимире: 1193 г., 1206 г., 1212 г., 1228—1230 гг. Такая активная летописная работа указывает прежде всего на ведущую роль Владимира в бурной политической жизни того времени.
Владимирский летописный свод 1193 г. наиболее полно представлен в тексте Лаврентьевской летописи. Он был создан на основе предыдущего свода в том же летописном центре, с описанием событий 1178—1193 гг. Известия за указанный период имеют точную датировку событий, ведутся непрерывно, везде присутствует один и тот же литературный прием, когда описания событий заканчиваются богословскими поучениями (подобных поучений нет после 1193 г.) — все это указывает на работу одного автора. Эти наблюдения, сделанные М.Д. Приселковым, могут служить примером того, как на основе тщательного анализа различных сторон летописного текста можно выявлять работу одного летописца с присущими ей характерными особенностями.
Запись событий под 1193 г. заканчивается не только традиционным для этого летописца поучением, но и словом «аминь», которое указывает на завершение большой литературной работы: «В лѣто 6701. Бысть пожаръ в Володимери городѣ месяца июня въ 23 день, в канунъ святою мученику Бориса и Глѣба, в четверг, в полъночи зажжеся и горѣ мало не до вечера. Церкви изгорѣша 14, а города половина погорѣ, княжь дворъ Богомь и святое Богородии изотяша, дѣда его и отца его молитвою святою избавленъ бысть от пожара. И много зла оучинися грѣхъ ради наши. Глаголеть бо к нам Исаиемь пророкомь... от тобе бо, о Владыко, и всепречестная его мати всяко данье благо и дари свершени свыше посылаются, всегда и ныне и присно в вѣкы аминь» (ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись. Л. 1927. Стб. 409—411).
М.Д. Приселков предполагает, что составление летописного свода 1193 г. было связано с получением князем Всеволодом великокняжеского титула. Одним из основных источников свода 1193 г. был летописец Переяславля-Русского.
В 1212 г. во Владимире создается летописный свод, представленный в летописях Радзивиловской и Московско-Академической, а также в Летописце Переяславля-Суздальского. Одной из характерных особенностей работы летописца (представителя церкви) над сводом 1212 г. была его редакторская деятельность, которая становится очевидной при сопоставлении текстов вышеперечисленных летописей с текстом Лаврентьевской летописи (свод 1193). Свою редакторскую правку сводчик 1212 г. вносил на всем протяжении летописи. Целью правки была замена старых, вышедших из употребления слов на новые, более современные. Вот несколько примером его правки: «ложница» заменяется словом «постельница», «прабошни черевы» — «боты», «набдя» — «кормя», «доспел» — «готов», «детищь» — «отроча», «крьнеть» — «купить», «комони» — «кони», «ядь» — «снедь» и т. д. Подобная редакторская правка — незаменимое пособие для филологов при выяснении значения архаичных слов. А исследователю русского летописания она помогает определять работу составителя одного из летописных сводов.
Схема происхождения Лаврентьевской, Троицкой и связанных с ними летописей по Я.С. Лурье*
Нашествие татаро-монгол принесло разорение на Русскую землю. Многие города были уничтожены, а уцелевшие пришли в запустение. Как уже отмечалось, в связи с этим нашествием прекратилось ведение летописей почти во всех городах Киевской Руси. Коснулось беда и Владимира, где, по словам М.Д. Приселкова, «после Батыева нашествия... не было постоянного летописания ни великокняжеского, ни церковного» (Приселков М.Д. История русского летописания. С. 156).
В связи с историей владимирского летописания необходимо упомянуть о летописании двух одноименных городов — Переяславля-Русского (Южного) и Переяславля-Суздальского. В этих городах в конце XII—начале XIII вв. велась летописная работа, отразившаяся в летописных владимирских сводах. О летописании Переяславля-Русского уже упоминалось, а в Переяславле-Суздальском было составлено два летописных свода. Ранний свод представлен в Летописце Переяславля-Суздальского, где известия доведены до 1214 г. включительно. Во время его составления на переяславском престоле находился князь Ярослав Всеволодович (отец Александра Невского). О ведении летописания при князе Ярославе, представленном в Летописце Переяславля-Суздальского, говорит следующее наблюдение князя М.А. Оболенского, первого издателя этого памятника. В тексте летописной статьи 6683 (1175) г. помещено молитвенное обращение к Андрею Боголюбскому. Первоначально (Лаврентьевская летопись) там стояло имя князя Всеволода Большое Гнездо, а в Летописце Переяславля-Суздальского оно заменено на имя князя Ярослава: «...молися помиловати князя нашего и господина Ярослава, своего же приснаго и благороднаго сыновца, и даи же ему на противныя, и многа лѣта съ княгинею, и прижитие дѣтии благородных, и мирну дръжаву его, и царьство небесное въ бесконечныя вѣкы, аминь» (ПСРЛ. Т. 41. М., 1995. С. 101). Основным источником текста произведения был Владимирский летописный свод 1212 г., в переяславском летописце он был продолжен записями за 1213—1214 гг., кроме этого в текст предшественника были внесены известия, связанные с Переяславлем. Например, в описании событий 1176 г. и 1177 г. при упоминании владимирцев вставлено «и переяславци». Не всегда вставки переяславского летописца оказывались удачными. Например, в сообщение 1157 г. о построении Андреем Боголюбским каменной церкви Спаса (в тексте город не указан, но речь, скорей всего, идет о Ростове) переяславский летописец вставил «Переяславли новем». Вставка этих слов сделана неудачно, так как известно, что церковь Спаса в Переяславле была построена Юрием Долгоруким еще в 1152 г. (Типографская летопись). Первый летописный свод, составленный в Переяславле около 1219 г., не имел прямого продолжения.
Анализируя тексты русских летописей за XIII в. (Лаврентьевской, Симеоновской, Рогожского летописца), М.Д. Приселков пришел к выводу о существовании летописного свода 1281 г., составителем которого был переяславец. В момент составления этого летописного свода в Переяславле находились митрополит Кирилл и великий князь владимирский Дмитрий. Это была последняя попытка ведения летописания в Переяславле-Суздальском.
Князем переяславским, а потом великим князем владимирским, был Александр Невский — видная фигура в политической истории Руси XIII в. Его жизнь достаточно подробно освящена как в новгородских, так и во владимирских летописях. Но летописи очень часто, при всей их кажущейся полноте и обстоятельности, не сообщают подчас самых простых фактов. Например, ни в одной из русских летописей не сообщается о дне рождения Александра Невского, более того, ни в одном из письменных исторических источников об этом не говорится.
Возможно ли восполнить отсутствующую в летописи информацию, а если возможно, то как это сделать? Попробуем ответить на этот вопрос на основе биографии великого князя Александра Невского. Итак, русские летописи не знают ни года, ни дня его рождения. Правда, в XVIII в. было высказано предположение о дне его рождения — 30 мая. Однако от этой даты исследователи в дальнейшем отказались.
Первое, о чем следует вспомнить, когда речь идет о дне рождения, это о правилах наречения новорожденного: имя православному младенцу давали на основе святцев по дню рождения или по дню крещения, которое происходило на восьмой день после рождения. Правда, восьмидневный срок не всегда соблюдался, об этом необходимо помнить.
Обратимся к текстам русских летописей, например, Лаврентьевской и Московского летописного свода конца XV в., и посмотрим, как эти правила действовали в интересующий нас период.
Лаврентьевская летопись под 6739 (1231) г.: «Того же лѣта родися Василку сынъ, месяца иоуля въ 24 день, в праздник святою мученику Бориса и Глеба, и наречено бысть имя ему Борисъ» (Изд. 1927 г. Стб. 457). Проверим сообщение летописи по святцам. Правильно: в этот день чтится память «святых благоверных князей Бориса и Глеба».
Лаврентьевская летопись под 6761 (1253) г.: «Того же лѣта родися сынъ Борису князю Василковичю, месяца семтября в 11, и нарекоша имя ему в святом крещеньи Дмитрии» (Изд. 1927 г. Стб. 473). В святцах или месяцеслове указано, что 11 сентября среди прочих святых чтится память и мученика Димитрия.
Московский летописный свод конца XV века под 6834 (1326) г.: «Того же лѣта родися великому князю Ивану сынъ Иоан, марта въ 30, на паметь Иоана Лествичника» (Изд. 1949 г. С. 167). Под 30 марта в Месяцеслове сообщается: «Преподобного отца нашего Иоанна, списателя Лествицы», то есть того, который «написа Лествицу Рая, вводящяго на высоту духовного совершенства».
Московский летописный свод конца XV века под 6835 (1327) г.: «Иуля въ 4 родися великому князю Ивану Даниловичу сынъ Андрѣи» (Изд. 1949 г. С. 168). По Месяцеслову узнаем, что в этот день празднуется память «иже во святых, отца нашего Андрея, архиепископа Критского».
Итак, в XIII—XIV вв. имя новорожденному младенцу давали на основе святцев по дню его рождения.
Теперь необходимо установить — в честь какого святого было дано имя князю Александру. Сделать это оказалось возможным только в начале XX в., когда в научный оборот были введены свинцовые печати князя Александра Невского. Они представляют собой патрональный тип печатей, на которых с одной стороны изображается святой — патрон владельца печати, а на другой — святой, патрон его отца, в данном случае, Александр и Федор. На печатях князя Александра Невского святой Александр (нимб над головой) изображен в виде всадника с мечом в руке, то есть святой Александр воин. Основатель русской сфрагистики (наука о печатях) Н.П. Лихачев, впервые обративший на это внимание, посчитал, что речь идет о святом Александре воине, чья память чтится 9 июля, и на основе этого высказал предположение о дне рождения Александра Невского — 9 июля. Это предположение Н.П. Лихачева нельзя признать бесспорным. Святых Александров воинов известно три, их память чтится 13 мая (воин-римлянин), 10 июня (просто воин), 9 июля (воин египетский). Выбор сузится и будет однозначным, если мы обратимся к древнерусским богослужебным произведениям, бытовавшим в первой половине XIII в., то есть во время рождения князя Александра. В Минее служебной XIII в. упоминается только святой Александр Римлянин, память которого чтится 13 мая, других святых Александров воинов в русских святцах XIII в. еще не было (как и любой письменный памятник средневековья, святцы, точнее, их текст изменяется). В какой-то степени подтверждением правильности данного наблюдения может служить текст «Повести о житии и храбрости благовернаго и великаго князя Александра», где митрополит Кирилл о смерти князя произнес следующие слова: «Чада моя, разумейте, яко уже заиде солнце земли Суздальской!». Сравнение святого с солнцем — обычный литературный прием в агиографии, но в текстах, посвященных святым воинам Александрам, только в Минее служебной под 13 мая мы неоднократно встречаем этот образ: «Яко солнце свьтъло от въстока въсиявъ обътече всь миръ ... обиде всь миръ яко солнце пресветьло, разори неистовьство идольское, неисповедимъ явися Александре пресветъле»(РНБ, Соф. Собр., № 203. Минея на май. XIII в.: В четверку. Л. 64, 65 об.).
Комплексный анализ самых разнообразных письменных источников древнерусской истории позволяет в отдельных случаях восстанавливать отсутствующую в летописи информацию, но при этом необходимо соблюдать главное требование любого источниковедческого исследования — работать с первоисточниками. (О комплексном источниковедении — см.: Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977).
В 30 томе ПСРЛ опубликован владимирский летописец, не имеющий отношения к владимирскому летописанию, хотя и связан с городом Владимиром, так как рукопись этого летописца в XVII в. находилась во Владимирском Рождественском монастыре.
Издания: ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись. М., 1998; ПСРЛ. Т. 38. Радзивиловская летопись. Л., 1989; ПСРЛ. Т. 41. Летописец Переяславля-Суздальского. М., 1995.
Литература. Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938. Гл. 1, 3, 6; Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. СПб., 1996. Гл. 3, 4; Лимонов Ю.А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967; Зиборов В.К. О новом экземпляре печати Александра Невского // Сб. Князь Александр Невский и его эпоха: Исследования и материалы. СПб., 1995. С. 146—150.
Примечания
*. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976. С. 58.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |