XIV. На тура
В утреннем лесу было тихо и сумрачно.
Александр оглянулся и, убедившись, что слуг рядом нет, спросил:
— Ну как, Брячислав Василькович?
— О чем ты? — не понял Брячислав.
— Ведомо, о вчерашнем.
— К месту ль, ко времени ль говорить о сем, — засомневался Брячислав.
— Вот если тур на рога вздернет, тогда, может, и не ко времени будет, — улыбнулся Александр. — А пока живы — о живом и думать.
Вчера поздним вечером князья обговорили все, скрепили свой союз грамотой и печати к ней приложили. Собрались идти почивать. Слуги уж свечи гасить начали. Князь Александр, полуобняв за плечи союзника, молвил ему негромко:
— Эх, Брячислав Василькович, чернильный союз крепок, но кровный куда крепче. А?
Екнуло сердце у Брячислава, но виду не подал, спросил удивленно:
— Это как, князь?
— А так. Отдавай за меня дочь.
Как ни ждал князь Брячислав этого разговора, а все ж оторопел от неожиданности. Не такого ему сватовства хотелось для дочери.
— Эк ты как, — забормотал смущенно, — как-то наскоком, без сватов… без отнего благословения.
— Отнее уже есть, — за твоим черед, князь.
Брячислав мялся, не зная, что и сказать. Боялся поспешным согласием уронить честь и достоинство свое.
— Утро вечера мудренее, Александр Ярославич, — наконец нашелся он. — Пойдем почивать. А утресь где-нито сядем рядком да поговорим ладком.
Утром задолго до восхода солнца подняли князей ловчие: сговорено было в этот день на тура ехать. Долго скакали ночным лесом, наконец остановились под дубом у небольшой поляны.
— Ждите здесь, — наказал старший ловчий Яков. — Как зверя от стада отобьем, сюда завернем. Ждите.
Ловчие уехали, увели с собой свору матерых псов. Князья остались под дубом с дюжиной близких слуг. Здесь-то, томясь ожиданием, Александр и напомнил о вчерашнем.
— Коли ты нетерпелив так, — заговорил негромко Брячислав, — то вот мой сказ: бери Александру в жены, дам тебе за ней имения сколь позволит богатство мое, сотни три слуг и чади работной, коней столько же. Но чтоб не из милости держал ты ее во дворце. Слышь, Ярославич?
— Вестимо, будет хозяйкой она, — успокоил Александр и опустил свою ладонь на руку Брячислава. Заглянул в лицо, вдруг попросил жарко: — Пусть за ней чади вполовину меньше будет, но пристегни еще Радима-кузнеца.
Брячислав засмеялся, освободил руку, погрозил Александру пальцем:
— Ой хитер ты, Ярославич, ой хитер. Да что делать? Чай, теперь свои будем, куда денешься? Бери.
— Нужен он мне, дабы моих новгородских кузнецов обучить такие ж добрые мечи ковать. Много их мне понадобится, ой много.
Издалека послышались звуки трубы, лай собак.
— Тура откололи, — сказал Брячислав. — Сейчас сюда погонят.
И действительно, собачий лай стал быстро приближаться. Зашевелились позади князей слуги.
— Копья, — приказал, не оборачиваясь, Брячислав.
Тут же двое слуг подбежали и подали князьям копья. Первыми почуяли приближение зверя кони, они насторожились, запрядали ушами.
— Ишь ты, — укоротил повод своему коню Брячислав. — Боишься?
Обернувшись к Александру, сказал:
— В лоб не бей. Бесполезно. Угадывай в межплечье али под лопатку. Сломишь одно копье — отскакивай, дадут другое.
Взоры всех были устремлены на противоположную сторону поляны, откуда должен был появиться тур. Но первым на поляну выскочил ловчий, конь его несся, храпя и взвизгивая от страха. А следом за ним, пригнув голову, выбежал тур в окружении задыхающихся от злобы псов.
Ловчий сделал свое дело — выманил зверя на поляну.
— Бери, князь! — весело крикнул он, осаживая мокрого дрожащего коня.
Тур, остановившись, поднял рогатую башку, сердито заревел и копнул землю копытом. Из бурой спины его торчала стрела.
— С богом, Ярославич, — сказал Брячислав.
Александр, взяв копье наперевес, тронул пятками коня, но тот не пошел, а наоборот, попятился, захрапел.
— Плетей ему, — приказал Брячислав.
Свистнули сзади плети, обожженный ими конь жалобно заржал и коротким скоком помчался на поляну, норовя проскакать опушкой. Великого труда стоило Александру повернуть коня. Шагах в двадцати от тура он остановился, заплясал на месте.
Князь Александр, великолепно справлявшийся с конем, здесь ничего не мог поделать. Конь боялся идти вперед. Зато тур, увидев перед собой топтавшегося на месте врага, с ревом пригнул голову и решительно ринулся вперед.
— Князь, берегись! — донеслось сзади.
Конь жалобно заржал, вскинулся в дыбки, и князь понял, что никакого удара не получится, достало б сил удержаться в седле. И все же он успел вонзить копье, когда тур, подбежав, стал валить коня.
Конь упал, князь едва успел вытащить ногу из-под него.
Обезумевший от боли тур всю свою ярость обрушил на поверженное животное. Александр выхватил меч и вонзил его туру в межреберье, туда, где билось могучее сердце.
Тур дико взревел, покачнулся и рухнул замертво. Свора рычащих псов мгновенно облепила его. Подоспевшие ловчие оттащили собак. Конь не поднимался. Вытянув шею, косил испуганным глазом на огромную тушу.
— А ну вставай, — дернул за повод слуга. — Некого бояться уж.
Конь поднялся, седло осталось на земле.
— Ишь ты, — сказал слуга, — подпругу рогом зацепил. Добро, хоть не брюхо.
К Александру подошел Брячислав, улыбаясь, поздравил:
— С полем тебя, Ярославич, с добрым полем. Мнил я, один не управишься. Ан нет. Слава богу, ошибся.
Князь Александр вытирал травой меч. Он был бледен, руки тряслись; он занимал их работой, чтобы никто не заметил этого.
— Великолепен зверь, — сказал Александр. — Могуч и смел!
— И глуп, — подхватил Брячислав. — Если б все стадо выбежало, нам бы дай бог ноги унести. А он, вишь, откололся, мнил один с обидчиком управиться.
— А чем наши князья умнее его, — возразил Александр. — Эдак же на поганых поодиночке кидались. Нет чтоб скопом.
Брячислав засмеялся, обнял Александра за плечи, радуясь, что зять у него будет смелый, мужественный и умом не обиженный.
Они прошли под дуб, где слуги уже расстелили для них плащи и раздули костер. Ловчие, вытащив засапожники, дружно взялись разделывать тушу.
Вскоре в кустах начали грызню собаки, деля брошенные им внутренности. Забурлил котел над огнем.
Князья отдыхали, тихо беседовали. Брячислав, начавший привыкать к мысли, что князь едва ли не сыном ему скоро станет, поучал тихонько:
— Ты, Александр Ярославич, никогда не забывай: супротив нескольких врагов сразу не устоять. Ищи рати с ними поодиночке. Вот возьми того же великого князя литовского, Миндовга. Ему пуще тебя враги — рыцари ливонские. Они ж и тебе недруги самые лютые. Вот и поищи на этом с Миндовгом союза. Не забывай, что предки его из рода нашего, Изяслава Владимировича.
— Неужто и родня еще?
— Да десятая вода там, а все ж для союза зацепка есть.
Тут явился перед князьями ловчий Яков с дымящимся на широкой тарелке сердцем тура.
— Ну, Александр Ярославич, — почти торжественно сказал он, — укрепляй сердце свое сердцем храброго тура, коего уязвил ты в честной схватке. Твой первый удар, твой и первый кус.
— Спасибо, Яков. Коли б не ты, может, и удара того б не было. Ты же его на удар вывел.
Ловчий не смутился от княжеской похвалы, смотрел в глаза открыто и гордо. Ответил коротко:
— То моя работа, князь.
Александр отрезал от вареного сердца кусочек, прихватив ножом, понес ко рту. Брячислав отрезал себе лишь после того, как Александр проглотил первый кус. Старый князь не хотел нарушать обычая, по которому первым начинал есть тот, кто нанес смертельный удар зверю. Когда ловчий отошел, Брячислав сказал Александру:
— Яков не токмо в ловах искусен, но не менее того в ратоборстве.
— Добрый муж, добрый, — поддакнул Александр.
— Ну уж, чтоб тебе совсем приятно было, скажу, что записан он за княжной.
Князь Александр вдруг засмеялся и никак остановиться не мог.
— Ты чего? — удивился Брячислав.
— Ой, Брячислав Василькович, — махал рукой Александр. — А я-то… Охо-хо… я-то грешным делом уж подумал, а не попросить ли мне и его у тебя заодно.
Александр хохотал, и, глядя на него, постепенно заражаясь, начал смеяться и Брячислав. Их смех разносился далеко по лесу, дивя слуг и ловчих: «Эх-хе-хе, грешно ведь эдак-то во все горло. Того гляди, нечистый через рот влетит. Эх-хе-хе».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |