Александр Невский
 

Как Даниил Галицкий победил тамплиеров

С кем только не довелось русским людям повоевать на Западе — шли на Русь суровые меченосцы и напыщенные тевтоны, лезли наглые ляхи и хитрые литовцы, пробовали на прочность воинственные шведы, наскакивали ятвяги, а венгерские короли спали и видели, как бы отхватить кусок послаще от Галицко-Волынских земель. Все это было в порядке вещей и никого не удивляло. Привыкли. Экзотикой повеяло тогда, когда пришлось русскому воинству оборонять рубежи своей земли от рыцарей-тамплиеров, появление которых в Восточной Европе выглядит на первый взгляд довольно странным. Вроде бы и не положено им было в этих краях находиться. Сфера интересов храмовников была далеко на Востоке и отнюдь не европейском, а Ближнем. Однако и рыцарский орден Храма Соломона не преминул сделать попытку поживиться за счет Руси. Не они первые, не они последние. Запад всегда рассматривал земли на Востоке только с точки зрения удовлетворения своих потребностей. И не более.

Но вернемся к тамплиерам. К описываемому нами времени в противостоянии Креста и Полумесяца четко обозначилась близкая победа мусульман. Крестоносное движение медленно шло на спад, и соответственно началась агония латинских королевств. Неудача V Крестового похода (1217—1221), когда армия христиан потерпела поражение в Египте, а также невнятные договоренности германского императора Фридриха II с султаном Алькамилом во время VI Крестового похода (1228—1229) не способствовали установлению стабильности в регионе. Сокрушительный разгром крестоносцев во время VII Крестового похода (1248—1254) в Египте, когда в плену оказался французский король Людовик Святой, наглядно продемонстрировал всему миру бессилие Запада против Востока. А начиная с 1262 года египетский султан Бейбарс начал мощное наступление на государства крестоносцев в Сирии и Палестине, которое триумфально продолжили его преемники, Калаун и Малик-аль-Ашраф. Ситуация осложнялась тем, что ближневосточные государства крестоносцев постоянно грызлись между собой, и о том, чтобы выступить против общего врага единым фронтом, речи быть не могло.

По большому счету, уже после провала V Крестового похода тамплиеры должны были задуматься о том, что им делать в случае потери своих владений в Святой земле. Ведь смысл существования ордена был в том, чтобы вести борьбу с неверными, а как ее вести, если рыцарей Храма выбьют с Ближнего Востока? К тому же, как это ни парадоксально прозвучит, в отличие от тевтонцев, которые практически создали в Европе собственное государство, не подчиненное никому из светских правителей, храмовники не могли похвастаться подобным успехом. Как ни поверни, а они зависели от воли тех королей, на чьих землях располагались владения ордена Храма Соломона. А зависимость, она всегда зависимость, в какую форму ее ни облеки. Поэтому можно не сомневаться, что наиболее дальновидные руководители ордена стали задумываться над вопросом дальнейшего существования организации. Опыт рыцарей ордена Девы Марии Тевтонской мог оказаться для них полезным подспорьем.

Последний оплот христиан на Ближнем Востоке, крепость Сен-Жан д'Акр (Акра, Акко) пала под ударами мусульман 18 мая 1291 года, а столкновение тамплиеров с Русью произошло в марте 1237 года. Времени на создание тамплиерами организации, которая не зависела бы от милости европейских монархов, а сама по себе была бы самостоятельной силой, было предостаточно. Пример тевтонцев перед глазами, и больших сложностей не предвиделось. Особенно учитывая тот вес и популярность, которую имел орден тамплиеров в Европе. Нужно было лишь переориентироваться, изменить вектор приложения сил. Как военная организация тамплиеры были очень сильны, недаром именно они имели славу самых грозных воинов-христиан в Святой земле.

Только пока они героически сражались на Востоке, овеянные легендами и славой, их тевтонские собратья, действуя рачительно и по-хозяйски, подмяли под себя Пруссию. А вхождение в их состав изрядно потрепанного Ордена меченосцев привело к укреплению позиций ордена Девы Марии в Прибалтике. Соответственно в сферу их интересов попадала Северо-Западная Русь, где самыми лакомыми кусками были Псков и Новгород. И для совершения ратного религиозного подвига немцам не нужно было отправляться за тридевять земель. Все было под рукой: и подвиг и язычники. Тамплиерам здесь уже не было места. Однако его необходимо было найти. И они его нашли. В один прекрасный день они появились при дворе князя Конрада Мазовецкого.

Что же привело Бедных Рыцарей Христа и Храма Соломона в Мазовецкую землю? Исходя из дальнейшего хода событий, можно утверждать, что причина была та же, что когда-то привела к мазовецкому князю и тевтонцев. Жадность. Понятно, что не она одна. Но это были уже не те бескорыстные тамплиеры, оберегающие покой мирных паломников в Святой земле. Времена изменились, изменился и орден. Это была гигантская организация, накопившая много богатств, имеющая колоссальный военный, финансовый и политический ресурс. Единственное, чего она не имела, так это земли, которую с полным правом можно было бы считать своей. И если у их германских братьев по вере получилось нагреть руки за счет Пруссии и Прибалтики, то почему бы то же самое не проделать тамплиерам за счет Юго-Западной Руси? Ситуация в регионе внушала рыцарям надежду на успех, но самое главное, что у них здесь появился неожиданный союзник — орден Добринских (Добжинских) братьев, известный также под названием Ордена братьев-рыцарей Христовых. Как видите, давая наименования своим орденам, крестоносцы не блистали фантазией. Если называть эти организации их полными и правильными названиями, то простому современному читателю совсем не сложно будет запутаться. Немудрено, что уставы практически всех остальных орденов тупо заимствованы у тамплиеров. Переписаны почти один в один.

В отличие от тевтонцев и меченосцев, тамплиеров и госпитальеров, этот рыцарский орден не был особо известен широким массам. Никаких деяний, достойных упоминания, за ним не числилось. Возможно, что он так бы и сгинул в безвестности, если бы не сунулся на Русскую землю в надежде отхватить себе часть ее территории, побольше да побогаче. С тем он и вошел в историю. Сам орден был создан в 1228 году все тем же Конрадом Мазовецким для того, чтобы составить противовес Тевтонскому ордену, который набирал все большую мощь. Правда, первые четырнадцать «братьев-рыцарей» Добринского ордена перешли в него из разбредавшегося по аналогичным организациям ордена меченосцев и носившего, как вы помните, сходное официальное название Воинства Христова в Ливонии. Назначенный первым магистром Добринского ордена брат Бруно, также был в прошлом рыцарем-меченосцем. Видимо, поэтому он и получил эту должность. Личный опыт — большое дело.

В пику немцам создание нового рыцарского братства поддержали польские прелаты, а его главной воинской силой стали польские шляхтичи. Поскольку резиденция новоиспеченного ордена находилась в городе Добрине, соответственным стало и название. Что же касается устава, то добринские рыцари просто заимствовали устав тамплиеров, который в свое время заимствовали тевтонцы и меченосцы. Эмблема — стоящий вертикально красный меч над шестиконечной красной звездой на белом поле — чем-то напоминала эмблему меченосцев, но этим сходство и заканчивалось. Потому что, в отличие от своих немецких собратьев, рыцари нового ордена не располагали ни соответствующими ресурсами, ни высоким боевым потенциалом. Соответственно, Добринским братьям потребовался могущественный покровитель. Вот тут-то и появились тамплиеры.

На роль покровителей нового ордена рыцари Храма Соломона подходили идеально. Искать дружбы тевтонцев было глупо, поскольку Добринский орден и создавался ему в пику. Тут, несмотря на единство целей, был возможен конфликт интересов. Дружба, она дружбой, а денежки, они врозь. А вот храмовники... Такой авторитетный союзник польской шляхте был интересен.

Признав верховенство тамплиеров, Добринские братья могли надеяться на получение определенного доступа к громадным финансовым и военным ресурсам тамплиеров. При определенном раскладе появлялась надежда использовать их в своих целях. Такое положение дел устраивало всех, даже князя Мазовецкого, который в лице рыцарей Храма Соломона получал мощнейший противовес против Ордена Девы Марии, чьи амбиции и сила уже внушали опасение.

Поэтому есть большая вероятность того, что Конрад Мазовецкий принял активное участие во время переговоров между тамплиерами и Добринскими рыцарями. Вследствие чего появилась дарственная грамота, которой великодушный и добрый князь отдал Добринскому ордену земли у Западного Буга и город Дрогичин, принадлежащий русскому князю Даниилу Волынскому. Датировалась она мартом 1237 г. Воистину щедро отдать то, что тебе не принадлежит.

Но в эти тонкости уже никто не вникал. «На Русь!» — закричали тамплиеры и выхватили из ножен мечи. «На Русь!» — подхватили добринские рыцари, хватаясь за копья и секиры. Поход начался, а на русской земле никто и не подозревал, что город Дрогичин, пусть и на бумаге, но уже принадлежит крестоносцам.

* * *

Пришла беда — отворяй ворота, говорили на Руси, когда невзгоды и напасти следуют одна за другой. Пожалуй, лучше других смысл этой поговорки понимал князь Даниил Романович Волынский (впоследствии Галицкий). Судьба с малолетства не баловала Даниила, ибо, потеряв в младости отца, а с ним и огромную Галицко-Волынскую державу, он долгое время мыкался изгоем по королевским и княжеским дворам западных соседей. Со временем ему удалось вернуть себе Волынское княжество, но за Галич пришлось биться долго и люто. Когда на Галицкий стол уселся тесть Даниила, шебутной и безответственный Мстислав Удатный, то казалось, что все проблемы будут решены, поскольку по закону после смерти этого вечно сеющего смуту и неразбериху князя именно Волынский князь Даниил должен был наследовать княжество. Но не тут-то было! Как Удатный всю жизнь чудил, внося во все и вся разброд и шатание, так и перед смертью не изменил себе и своим причудам, ввергнув Юго-Западную Русь в пучину междоусобиц.

Вместо того, чтобы взять и отдать Галич любимому зятю, он ни с того ни с сего, подарил его венгерскому королевичу. Так сказать, хлопнул дверью перед отходом в мир иной. Что подтолкнуло Мстислава к такому странному поступку? Сказать трудно. В голову к совсем сбрендившему на старости лет Удатному князю не заглянешь. Ответы ушли с ним. Характерно одно. Мстислав никогда в жизни не задумывался о последствиях своих деяний. Всю жизнь он гонялся за воинской славой, пытаясь служить идеалом доблести и рыцарства для других, однако так и не понял своей бестолковой головой, в чем же состоит главная забота настоящего русского богатыря, настоящего русского князя. Патриота! Русь от врага защищать! Все, за что бы этот безответственный человек ни брался, обязательно выходило Руси боком. Все его деяния заканчивались междоусобицей и кровью. Русской кровью! И ни разу это его ничему не научило. Так получилось и в этот раз. Юго-Западная Русь вновь погрузилась в крамолу и смуту. С кем только после смерти тестя Даниил не бился за Галицкое княжество, против кого только не обнажал свой клинок!

И с венграми и с ляхами, и с мятежными боярами. Под конец сцепился с черниговским князем Михаилом Всеволодовичем, у которого были свои виды на этот богатый город. Война шла с переменным успехом, то один претендент одолевал, то другой, но пока князья выясняли отношения, в страну периодически вторгались то польские, то венгерские интервенты. Каждый хотел поживиться за счет Руси! Что же касается северных границ, то они постоянно подвергались набегам ятвягов, живших в междуречье Немана и Нарева. Князь Даниил чувствовал себя как на раскаленной сковородке, только вертеться успевал во все стороны, отражая вражеские атаки.

И вот тут появились еще и тамплиеры!

* * *

О том, что же произошло под Дрогичином, мы узнаем из Галицко-Волынской летописи: «Данилови рекешу: «Не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь Тепличемь, рекомымь Соломоничемь». И поидоста на не в силе тяжьце. Приаста град месяца марта, старейшину их Бруна яша, и вои изоимаша и возвратися Володимер». В переводе звучит так: «С наступлением весны решили пойти на ятвягов, и пришли к Берестью, но реки наводнились, и они не смогли пойти на ятвягов. Даниил сказал: «Нехорошо, что нашу отчизну держат крестоносцы-тамплиеры, по прозванию Соломоничи». И пошли на них с большим войском. Захватили город в марте месяце, и магистра их Бруна взяли в плен, и воинов забрали, и возвратились во Владимир».

Как видим, информации немного, но некоторые выводы сделать можно. Во-первых, весной 1237 года Дрогичин был уже захвачен крестоносцами. Правда, на этот счет существуют прямо противоположные мнения. В. Пашуто отмечает, что поход на Дрогичин состоялся в 1237 году, а Н. Котляр называет март 1238 года. При этом он исходит из того, что Даниил с братом целый год готовились к этому походу, затем запустили дезинформацию о том, что идут на ятвягов, а сами неожиданно ударили по братьям-рыцарям и одержали победу.

На наш взгляд, данная версия выглядит искусственной и натянутой. Дело в том, что Даниил, как и многие русские князья, знал одну непреложную истину — если на твою землю приходят крестоносцы, то их надо немедленно выбить оттуда, иначе будет поздно. Не дай бог, они укрепятся, понастроят замков и крепостей, приведут с собой колонистов и пожалуют землю светским пилигримам. Все! Выбить их оттуда будет невозможно, а если это и получится, то только большой кровью, поскольку они зубами вцепятся в свои новые владения. Поэтому не могли братья Романовичи целый год копить силы, ведь тем же самым занимались и крестоносцы. Время работало на тамплиеров и Добринских братьев.

На наш взгляд, события развивались следующим образом. Даниил и Василько весной 1237 года выступили в поход на ятвягов, а случившийся разлив рек остановил движение волынской рати. Скорее всего, именно в этот момент Даниил мог получить известие о том, что крестоносцы заняли Дрогичин. Возможно, что город был захвачен внезапно, поскольку никаких сведений о том, что была осада или кровопролитный приступ, в летописи нет. И произошло это сразу после того, как дарственная грамота на русские земли оказалась у храмовников и Добринских братьев, ведь в противном случае Волынский князь мог узнать о необыкновенной щедрости своего мазовецкого коллеги и принять соответствующие меры. Например, поставить в Дрогичине мощный гарнизон.

Но этого не произошло, и город был взят крестоносцами. Однозначно, главную ударную силу нападавших составляли Добринские братья, а самих тамплиеров было немного. Это могли быть представители Верховного капитула Ордена Храма Соломона с телохранителями, но именно они и играли руководящую роль в развернувшихся событиях. Магистр Добринского ордена Бруно должен был утвердиться на захваченной земле, вцепиться в нее всем, чем можно было вцепиться, и дожидаться помощи, которую из Восточной Европы должны были привести его покровители. А тамплиерам это было сделать не сложно, если исходить из того, какой контингент они выставили на битву при Легнице.

Неоспоримо, Лигница была чуть позже. Она состоялась 9 апреля 1241 года. Но...

Из письма магистра ордена тамплиеров во Франции Понса д'Альбона к королю этой страны Людовику IX, написанного в 1242 году, можно сделать кое-какие выводы. А именно? В этом письме Понс д'Альбон приводит потери рыцарей Ордена Храма Соломона в битве при Легнице, когда монголы наголову разгромили войска князя Генриха Благочестивого. «Доводим до сведения Вашего Величества, что татары разорили и опустошили землю, принадлежавшую Генриху, герцогу Полонии, а его самого, вместе со многими баронами, и шестерых из наших братьев, трех рыцарей, двух служителей и пятьсот наших людей умертвили; а трое из наших братьев, которых мы хорошо знаем, спаслись». Для средневековой Европы такое количество бойцов считалось очень крупным отрядом. А если есть крупный отряд, то значит, он должен где-то базироваться. Письмо дает ясно понять, что к этому моменту тамплиеры уже осваивались в Восточной Европе, не из Франции же явились они на битву с монголами. Были у них и силы, были планы и намерения.

Превратив Дрогичин в свой надежный оплот, тамплиеры могли бы начать планомерное наступление на земли Юго-Западной Руси. Вот тогда у Романовичей загорелась бы земля под ногами.

Ярким примером того, как крестоносцы умели решать подобные задачи, служит судьба Юрьева, который захватчики переименовали в Дерпт. На несколько столетий этот город окажется сущим проклятием для Пскова и Новгорода, и лишь Иван Грозный сумеет сделать то, что не сумели ни Ярослав Всеволодович, ни последующие поколения русских князей. Но произойдет это лишь в 1558 году. То же самое могло произойти и в Дрогичине, но благодаря Даниилу и его брату здесь крестоносцы получили от ворот поворот. Мгновенно оценив обстановку, Волынский князь принял единственно верное решение.

Он мог только предполагать, что захватившие город братья-рыцари еще не разобрались, что к чему, и вряд ли ждут беды со стороны. Когда же разведка доложила, что неприятель действительно ничего плохого не подозревает, и можно сказать, даже дух не перевел после своего успеха, князь понял, что судьба предоставила ему шанс одним ударом решить дело в свою пользу. Что и было сделано.

Русские предпочитали брать города «измором», не особенно утруждая себя осадой и не теряя понапрасну людей. В данном случае времени на это не было, поскольку к осажденным в любой момент могла подойти помощь в лице князя Мазовецкого. А значит, Даниил подобной роскоши, как «измор», себе позволить не мог. Он решил действовать так же, как действовали до этого крестоносцы, — напасть на город внезапно и взять его «изгоном». Что и было блестяще проделано.

Судя по всему, рыцари совершенно не ожидали атаки и не сумели организовать серьезного сопротивления. Об этом говорит значительное число пленных и тот факт, что незадачливый магистр Добринского ордена был взят живьем — «старейшину их Бруна яша». Русские дружины практически без потерь вернули город и, можно сказать, одним этим ударом прихлопнули все перспективы зарождающегося ордена. Подстрелили на взлете. Настучали по рукам. Так тамплиеры лишились своего филиала в Восточной Европе.

Теперь ненадолго перейдем в область предположений. А раз уж перешли, можем смело предположить, что в числе этого большого числа пленных в руки к русским угодили не только Добринские братья, но и сами рыцари Храма. От них и могли узнать князья всю подоплеку событий, которые привели к захвату Дрогичина крестоносцами. Что впоследствии и было зафиксировано летописцем.

Правда, существует иной взгляд на проблему, который озвучил Н. Котляр. Он почему-то упорно не хочет признавать участия тамплиеров в событиях под Дрогичином, хотя про это конкретно прописано в летописи. «Вероятно, галицкий ученый книжник назвал добжиньцев «тамплиерами», потому что в основу их устава был положен устав «бедных рыцарей Христа и Соломонова храма», так же, как и устав Ордена меченосцев».

Не нужно додумывать за книжника. Не нужно пытаться истолковать его мысль иначе, чем он ее обозначил. Он что знал, что ведал, то и перенес с особым тщанием на бумагу. Вывел это так прилежно, чтобы у современников вопросов не возникло. А уставов рыцарских он был небольшой знаток, смеем вас уверить. Ибо то была не его забота, не его отрасль. Кого обозначил князь Даниил, того летописец в бумагу и внес. Властелину Волыни лучше знать, с кем рать имели. И записал книжник услышанное слово в слово, с особым тщанием, ибо удивительным был сей факт даже для него. А изложил бы неправильно, его тут же в этот самый пергамент носом и ткнули. Почто неверно сказанное князем отобразил? При желании могли бы и батогов дать. Так что не надо домысливать за летописца, который добросовестно сделал свою работу.

Теперь подведем итог. Первый блин получился комом, подтверждая известную русскую пословицу. Сварганить второй, проделав работу над ошибками, тамплиерам не удалось. Времени не хватило, ибо своей буллой от 19 апреля 1239 года Папа Римский Григорий IX объединил Добринский (Добжинский) орден все же с Тевтонским орденом. На чем независимость Добринских братьев и закончилась. Провокатор Конрад Мазовецкий тоже получил по заслугам, поскольку Волынский князь натравил на него литовцев — «В том же году Даниил привел на Кондрата литовцев Миндовга и Изяслава Новгородского» (Галицко-Волынская летопись).

Тамплиеров на Руси и вблизи ее границ больше никто никогда не видел.

В похвалу князю Даниилу можно отметить, что ему удалось сделать на Юго-Западной Руси то, что не смогли Суздальские князья на Руси Северо-Западной. Дрогичин не повторил судьбу Дерпта, у него была своя собственная судьба. Путь крестоносцам на Русскую Землю с Юго-Запада был закрыт.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика