Александр Невский
 

Глава 11. Русь и Орда (очерк 3-й): свергал ли Дмитрий Донской ордынское иго?

Как выяснено в предыдущей главе, в начале XIV века борьбы за свержение власти ордынских ханов над Русью никто не вел: эта власть рассматривалась в те времена как легитимная. Позднее, согласно традиционной трактовке событий, московский князь Дмитрий Иванович, внук Ивана Калиты, бросает открытый вызов Орде. Противостояние Москвы с Ордой, начавшееся в 1374 году, завершается битвой на Куликовом поле в верховьях Дона 8 сентября 1380 года, в которой войска Дмитрия Ивановича наносят сокрушительное поражение войскам правителя Орды Мамая. Однако через два года, в 1382 году, новый правитель Орды хан Тохтамыш совершил поход на Русь. Дмитрий не успел собрать войска (понесшие большие потери в 1380 году), и Тохтамышу удалось разорить Москву. После этого зависимость от Орды была восстановлена, выплата дани возобновлена.

Итак, за свержением ига в 1380 году последовало его восстановление в 1382... Такая трактовка порождает, однако, ряд недоуменных вопросов.

Вторая половина XIV столетия была временем падения власти потомков Чингисхана в ряде регионов евразийского материка. В 1350-е годы прекратило свое существование государство Хулагуидов — потомков хана Хулагу, занимавшее территории Ирана и Закавказья, к власти на этих территориях вернулись правители местного происхождения. В 1360-е годы в Китае была свергнута монгольская династия Юань и приведена к власти династия местного происхождения — Мин. Казалось бы, и деятельность Дмитрия Донского надо рассматривать в контексте этих событий. А что видим на самом деле?

Между признанием русскими князьями зависимости от монгольских ханов (40-е годы XIII века) и разрывом Дмитрием Ивановичем вассальных отношений с Мамаем (это случилось в 1374 году) прошло около 130 лет. Между походом Тохтамыша на Москву в 1382 году и ликвидацией ордынской зависимости (традиционно относимом к 1480 году) миновало без малого 100 лет, т. е. почти столько же. Если считать, что Тохтамыш восстановил свергнутое «иго», то почему оно продержалось после этого столь долго, причем в условиях, когда Орда ослабевала, а к середине XV века и вовсе распалась на несколько ханств, а Московское государство, наоборот, усиливалось? Может быть, поход Тохтамыша был событием, сопоставимым с нашествием Батыя? Никоим образом. Батый пребывал в пределах Руси около трех с половиной лет, разорил огромную территорию (все русские земли, кроме Новгородской, Полоцкой и частично Смоленской), взял десятки городов. Тохтамыш находился в русских пределах всего около двух недель, кроме Москвы взял лишь три города (Серпухов, Переяславль-Залесский и Коломну), с Дмитрием Донским в бою не встречался. Так что же, может быть, надо объяснять сохранение зависимости в течение еще целого столетия какой-то неспособностью русских людей той эпохи на серьезную борьбу за освобождение, их «рабской психологией»? Традиционная трактовка событий московско-ордынских отношений в эпоху Дмитрия Ивановича, похоже, с неизбежностью приводит к такому невеселому выводу... Но при подобном объяснении непонятно, как наши предки сумели подняться на Куликовскую битву? Куда делась «рабская психология» на годы противостояния с Мамаем? Нет, никак не свести концы с концами...

Ситуация будет яснее, если уделить должное внимание обстоятельству, весьма важному для современников событий. Мамай, противник Дмитрия Ивановича в 1374—1380 годах, не принадлежал к потомкам Чингисхана. В силу этого он не мог стать ханом (по-русски — «царем»). С конца 1350-х годов в Орде началась междоусобица — «замятия», как ее называли на Руси. Появилось несколько претендентов на престол. На этой волне и выдвинулся Мамай. Он имел титул эмира (бека), рассматривавшийся современниками как соответствие русскому «князь»: русские источники, собственно, и именуют Мамая «князем ордынским». К середине 1360-х годов Мамай сумел взять под контроль западную часть Орды — к западу от Волги. В восточной же, заволжской части, продолжалась борьба, и ханы здесь постоянно менялись. Мамай, будучи всего лишь эмиром, вынужден был править от лица марионеточных ханов, которых временами менял по своему усмотрению.

В силу «нецарского» статуса Мамая противоборство с ним не колебало ставшее традиционным представление о законности власти хана Орды — царя — над Русью. Здесь расценивали ситуацию, при которой реальная власть в Орде находилась в руках не хана, а временщика, как нарушение нормы. «Царь ихъ не владеяше ничимъ же, но всяко стареишинство держаше Мамай»; «Некоему убо у них худу цесарюющу, но все деющу у них князю Мамаю», — писали о ситуации в Орде русские летописцы того времени. Ханов, от лица которых правил Мамай, пренебрежительно именовали «Мамаевыми царями». Соответственно и борьба с Мамаем рассматривалась как выступление против незаконного правителя. Мамай был всего лишь «князем», т. е. равным русским князьям по статусу. Зачем подчиняться равному? И почему бы не воевать с ним?

Поэтому и Куликовская победа для людей того времени была отражением конкретного нашествия, но не свержением иноземной власти вообще. Когда к власти пришел природный хан (т. е. потомок Чингисхана) Тохтамыш (ранее утвердившийся в заволжской части Орды), добивший в конце 1380 года бежавшего с Куликова поля Мамая, в Москве признали его верховенство.1 Однако Дмитрий Донской не спешил возобновлять выплату дани, прекращенную в 1374 году. Следствием этого и явился поход Тохтамыша 1382 года.

Отношение к конфликту с Тохтамышем было на Руси совершенно иным, чем к конфликту с Мамаем. Если последний щедро награждается русскими книжниками той эпохи уничижительными эпитетами — он и «поганый», и «безбожный», и «злочестивый» (заметим, что его предшественников — законных «царей» — так не поносили), то по отношению к Тохтамышу ничего подобного не допускалось. Но особенно интересно, как современники мотивировали отъезд Дмитрия Ивановича из Москвы при приближении войск Тохтамыша.

Наиболее раннее летописное повествование следующим образом объясняет поведение великого князя: «Князь же велики Дмитреи Ивановичъ, то слышавъ, что сам царь идетъ на него съ всею силою своею, не ста на бои противу его, не подня рукы противу царя, но поеха въ свои градъ на Кострому». Это суждение летописца верно лишь в том смысле, что Дмитрий не стал принимать открытого сражения, а не в том, что он вообще отказался от сопротивления: великий князь не поехал на поклон к хану, не пытался с ним договориться; его двоюродный брат, герой Куликовской битвы Владимир Андреевич Серпуховской разбил ордынский отряд у Волока; по словам того же летописца, Тохтамыш «въскоре отиде» из взятой им Москвы, опасаясь контрудара («слышавъ, что князь велики на Костроме, а князь Володимеръ у Волока, поблюдашеся, чая на себе наезда»). Фактически московские князья «стали на бой» и «подняли руку» против «царя». Они отказались только от встречи с ним в генеральном сражении.

Отъезд Дмитрия Донского из Москвы был обычным тактическим приемом правителей Средневековья: считалось (не только на Руси, по всей Европе), что они должны по возможности избегать сидения в осаде — наиболее пассивного вида военных действий. Москва была в то время (после постройки в 1367 году белокаменного Кремля) неприступной крепостью. И взять ее штурмом Тохтамышу не удалось: хан достиг успеха обманом, выманив назначенного Дмитрием Ивановичем руководителя обороны города, литовского князя, внука Ольгерда Остея под предлогом переговоров, после чего он был убит, и ордынские войска ворвались в Москву. Но, как бы то ни было, тактический план великого князя не удался: Москва была разорена, следовательно, кампания проиграна. И в этой ситуации объяснение отказа от открытого боя нежеланием сражаться с «самим царем» оказывалось, видимо, лучшим в глазах общественного мнения оправданием для князя, более предпочтительным, чем, скажем, ссылка на очевидный факт недостатка сил после тяжелых потерь, понесенных в Куликовской битве.2

Очевидно, таким образом, что представление об ордынском хане как правителе более высокого ранга, чем великий князь владимирский, как о его законном сюзерене, не было уничтожено победой над фактическим узурпатором власти в Орде Мамаем.

Взятие столицы противника — несомненная победа, и Тохтамыш выиграл кампанию. Но верно ли расценивать результаты конфликта с Тохтамышем как полное поражение Москвы, как это обычно и делается? Чтобы усомниться в этом, достаточно задать вопрос: почему же Тохтамыш оставил за Дмитрием великое княжение владимирское? Ведь ранее Мамай дважды — в 1371 и 1375 годах — передавал ярлык на него тверскому князю Михаилу Александровичу. Причем если в первом случае он затем вернул великое княжение Дмитрию (ездившему к нему в Орду летом 1371 года с богатыми дарами), то решение, принятое временщиком в 1375 году, сохраняло силу вплоть до Куликовской битвы. Сам тверской князь под давлением военной силы со стороны Дмитрия и поддержавшей его коалиции многих русских князей вынужден был в 1375 году отказаться от великого княжения и обещал не претендовать на него впредь. Однако не успел Тохтамыш покинуть после разорения Москвы пределов Руси, как Михаил нарушил договор с Дмитрием и поехал к хану, «ища великого княжения». Почему Тохтамышу не передать было ярлык тверскому князю?

Факт разорения ханом Москвы обычно несколько заслоняет общую картину результатов конфликта 1382 года. Тохтамыш не разгромил Дмитрия в открытом бою, не продиктовал ему условий из взятой в конце августа Москвы (напротив, был вынужден быстро уйти из нее, опасаясь контрудара). Более того, московско-ордынский конфликт разорением главного города Северо-Восточной Руси вовсе не завершился. И последующие события совсем слабо напоминают ситуацию, в которой одна сторона — триумфатор, а другая — униженный и приведенный в полную покорность побежденный.

Осенью того же, 1382 года Дмитрий Донской разорил землю рязанского князя Олега Ивановича, принявшего сторону хана во время его похода на Москву и указавшего ему броды на Оке. Той же осенью к московскому князю прибыл от Тохтамыша посол Карач. Целью приезда посла был явно вызов Дмитрия в Орду. Таким образом, сразу после ухода Тохтамыша из пределов Руси Дмитрий не отправил к нему даже посла, ожидая, когда хан сам сделает шаг к примирению. Не торопился великий князь и после приезда Карача — посольство в Орду отправилось только весной следующего, 1383 года. Причем сам Дмитрий не поехал — посольство, состоявшее из «старейших бояр», номинально возглавил его старший сын, 11-летний Василий.

Михаил Тверской тем временем уже пол года как пребывал в Орде, рассчитывая получить от Тохтамыша ярлык на великое княжение. Но планам этим не суждено было сбыться: хан выдал ярлык на Владимир на имя Дмитрия Ивановича. Более того, есть основания полагать, что именно в 1383 году он признал великое княжение наследственным достоянием — «отчиной» московского княжеского дома. Остановимся на этом вопросе поподробнее.

Во второй духовной грамоте (завещании) Дмитрия Ивановича Донского, составленной незадолго до его кончины, весной 1389 года, «великое княжение», т. е. территория, подвластная Дмитрию как великому князю владимирскому, рассматривается как наследственное достояние московской династии: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великимъ княженьем». Предшественники Дмитрия — его отец Иван Иванович, дядя Семен Иванович и дед Иван Данилович Калита передавали по наследству только московское княжение. Выбор и утверждение великого князя владимирского со времен Батыя являлись прерогативой хана Орды. Со времен Ивана Калиты московские князья вроде бы фактически закрепили за собой великокняжеский престол — после смерти Ивана Даниловича в 1340 году ярлык на великое княжение получил его сын Семен, после смерти Семена (1353 год) — его брат Иван. Но это вовсе не означало, что ханы не могли передать Владимир другим князьям. И в 1360 году, вскоре после смерти Ивана Ивановича, тогдашний правитель Орды сделал великим князем не его сына Дмитрия (в ту пору девятилетнего), а суздальского князя (вновь получить ярлык на великое княжение для московского князя удалось в 1362 году). Позже Мамай, как говорилось выше, дважды возводил в великокняжеский статус князя тверского. Закрепление великого княжения за московскими князьями справедливо оценивается в историографии как важнейшее политическое достижение Дмитрия Донского, но время и конкретные обстоятельства этого закрепления долгое время оставались непроясненными.

Передача великого княжения по завещанию не отменяла ханской санкции на него — ярлыка. И сын Дмитрия Василий I, и внук Василий II, и правнук Иван III вступали на великое княжение по ханским ярлыкам. Тем не менее преемники Дмитрия Донского явно не сомневались, что великое княжение не уйдет из рук московского княжеского дома. Об этом свидетельствует, кроме упомянутой передачи Дмитрием великого княжения сыну по завещанию (позднее так же поступали и Василий I, и Василий II), тот факт, что Василий Дмитриевич по смерти отца не ездил в Орду за ярлыком (как делали его предшественники), что не помешало приезду оттуда высокопоставленного посла, шурина хана Тохтамыша, который и возвел Василия на великокняжеский стол. Ясно, что объявление великого княжения наследственным достоянием московских князей было с их стороны актом не самозваным, а согласованным с Ордой. Это и позволило наследникам Дмитрия Ивановича быть уверенными, что князья других ветвей не станут претендовать на владимирский стол. Когда же и при каких обстоятельствах произошло признание со стороны Орды принадлежности великого княжения московской династии?

После того как в 1362—1363 годах Дмитрий Иванович утвердился на великокняжеском столе, началась борьба за признание великого княжения «отчиной», наследственным владением московских князей. Зимой 1364—1365 годов суздальский князь Дмитрий Константинович, в 1360—1362 годов занимавший великокняжеский стол, отказался в пользу московского князя от ярлыка на великое княжение, привезенного ему от одного из претендентов на власть в Орде в обмен на поддержку в борьбе с братом Борисом за Нижний Новгород. Последующая попытка Москвы привести в свою волю тверского князя Михаила Александровича привела к столкновению с Великим княжеством Литовским, правитель которого Ольгерд был женат на сестре Михаила; литовские войска дважды — в 1368 и 1370 годах — доходили до стен Москвы.

В 1370 году Мамай посадил на престол нового марионеточного хана — Мухаммед-Бюлека. Воспользовавшись этим, Михаил Тверской отправился в Орду с жалобой на московского князя. Результатом стала выдача Михаилу ярлыка на великое княжение. Дмитрий Иванович отказался признать ярлык, летом 1371 года сам поехал к Мамаю и ценой богатых даров добился возвращения ему великокняжеских прерогатив. Михаил опять прибег к помощи Литвы и летом 1372 года вместе с Ольгердом двинулся на Москву. Противоборствующие силы сошлись на Оке у Любутска, где было заключено мирное соглашение. Согласно его тексту великий князь литовский признавал «великое княжение» «отчиной» Дмитрия Ивановича. Полтора года спустя, зимой 1373—1374 годов, вынужден был отказаться от претензий на великое княжение Михаил Тверской.

Однако в 1374 году «князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирие съ татары и съ Мамаемъ». Воспользовавшись этим, Михаил Тверской отправил в Орду своих послов, и в июле 1375 года ему снова привезли от Мамая ярлык на великое княжение. В ответ Дмитрий Иванович двинул на Тверь соединенное войско признававших его власть князей (в него вошли все князья Северо-Восточной Руси, некоторые князья из Смоленской и Черниговской земель, а также новгородцы). Михаил вынужден был капитулировать. Согласно заключенному тогда московско-тверскому договору он признал великое княжение «отчиной» Дмитрия, а себя — его «молодшим братом», т. е. вассалом.

Таким образом, в 1375 году Орда еще не признавала великое княжение наследственным владением московских князей, коль скоро был выдан ярлык на него представителю другого дома. Дату этого признания нужно искать в промежутке 1375—1389 годов.

В период правления в Орде Мамая, т. е. до осени 1380 года, такое признание было явно невозможно. Вплоть до Куликовской битвы Дмитрий Иванович и Мамай находились в состоянии войны. Ярлык, выданный в 1375 году Михаилу Тверскому, отменен не был, и если бы Мамай одержал в 1380 году победу, он, скорее всего, реализовал бы свое решение пятилетней давности. Следовательно, решение о закреплении отчинных прав на великое княжение владимирское за московскими князьями принимал Тохтамыш (занимавший престол хана Орды с 1380 по 1395 год).

До войны между Тохтамышем и Дмитрием Донским 1382 года этого, однако, произойти не могло. Поскольку Михаил Александрович Тверской отправился осенью того же года к хану, «ища великого княжения», ясно, что на тот момент ханского решения о закреплении его за московским княжеским домом еще не существовало. Тверской князь пребывал в Орде конец 1382 и почти весь 1383 год. Весной 1383 года туда приехало московское посольство. В результате Тохтамыш выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Ивановичу, в связи с чем во Владимир приезжал ханский посол Адаш. При этом тверской князь получил определенную компенсацию — Тверское княжество было выведено из-под верховной власти великого князя владимирского.

Итак, признание Тохтамышем наследственной принадлежности великого княжения московскому дому произошло не ранее 1383 года. Поскольку в последующие годы, вплоть до 1389 (когда это признание нашло отражение в тексте духовной грамоты Дмитрия Донского), московско-ордынских переговоров на высоком уровне не проводилось, остается полагать, что Тохтамыш принял решение о предоставлении великого княжения владимирского в отчинное владение московским князьям именно в 1383 году, во время нахождения в Орде посольства, возглавляемого Василием Дмитриевичем. В чем причины такой щедрости хана?

Детали летописных сообщений о посольстве Василия Дмитриевича позволяют полагать, что в ходе переговоров 1383 года выплата дани с территории великого княжества Владимирского за два года правления Тохтамыша была обещана при условии сохранения великого княжения за Дмитрием Ивановичем. Хан предпочел не продолжать конфронтацию с Москвой, учитывая ее явный перевес над другими княжествами Северо-Восточной Руси. Тохтамыш уже готовился вступить в борьбу со своим недавним покровителем — монгольским правителем Средней Азии Тимуром, и по-видимому, ему не хотелось оставлять в тылу сильного врага. Правда, одной рукой одарив Дмитрия, хан одновременно постарался его позиции ослабить. По его решению другие остававшиеся к этому времени самостоятельными княжества Северо-Восточной Руси — Тверское, Нижегородско-Суздальское и Ярославское — выводились из-под верховной власти великого князя владимирского. Тем самым старая система, при которой великим князем становился один из князей Северо-Восточной Руси, получавший определенные властные прерогативы в отношении правителей остальных княжеств, прекращала свое существование. Территория великого княжества Владимирского закреплялась за московскими князьями, они приобретали таким образом наследственный номинальный статус «великих князей всея Руси», но при этом другие княжества становились самостоятельными.

Таким образом, не было ни «свержения ига» в 1380 году, ни его «восстановления» в 1382. Неподчинение узурпатору Мамаю еще не привело к отрицанию верховенства ордынского хана — «царя». Его власть продолжала признаваться; попытка построить с законным ханом отношения без уплаты дани не удалась, но поражение от него не было катастрофой. Конфликт с Тохтамышем закончился обоюдовыгодным соглашением. С точки зрения тогдашнего мировосприятия было восстановлено традиционное положение: в Орде у власти законный правитель, ему уплачивается «выход» — дань.

В исторической памяти главным деянием великого князя Дмитрия Ивановича стала победа над Ордой Мамая на Куликовом поле. И это справедливо. Триумф на поле брани всегда заметнее, чем долгосрочные усилия. Но победа на Дону будет окружена тем ореолом, который привычен нам, много позднее самого этого события. Она превратится в символ мужества и воинской славы, будет создан целый цикл произведений, посвященных Куликовской битве; образы, с нею связанные, будут вдохновлять на защиту Отечества не одно столетие. Конкретное же политическое значение Куликовской победы было скромнее ее позднейшего символического значения. Точнее сказать — ее политическое значение понятно только в контексте всей деятельности Дмитрия Донского. Его главной целью было превратить великое княжение владимирское из объекта регулируемых Ордой притязаний правителей разных княжеств Северо-Восточной Руси в свое наследственное владение, объединить его с Московским княжеством в единое государственное образование. Он добился признания великого княжения своей «отчиной» со стороны Нижегородско-Суздальского княжества, Великого княжества Литовского, Тверского княжества. Оставалось главное признание — со стороны сюзерена, хана Орды. При Мамае этого достичь не удалось, началась московско-ордынская война, из которой Дмитрий вышел победителем.3 И только при Тохтамыше эта цель была достигнута, как ни парадоксально — после конфликта, закончившегося в целом военным поражением для московского князя. В наследственном владении Дмитрия оказалась, помимо собственно Московского княжества, большая часть Северо-Восточной Руси. К «великому княжению» относились тогда города Владимир, Кострома, Переяславль-Залесский, Юрьев, Дмитров, Галич Мерский, Углич, а также Ростов, Стародуб и Белоозеро, где сохранялись местные князья, но на правах «служебных князей» великого князя.4

Показателем возросшей мощи Москвы стали события конца 1383 — начала 1384 года. Тогда великий князь литовский Ягайло Ольгердович (в 1380 году бывший союзником Мамая против Дмитрия Ивановича) заключил с Дмитрием Донским договор, по которому он должен был жениться на дочери московского князя, принять православие и даже быть «в воле» его, т. е. признать некоторую степень зависимости от Дмитрия. Правда, этот план не был реализован, поскольку Ягайло получил более выгодное предложение — жениться на польской королеве Ядвиге и (приняв католичество) сделаться королем Польши. Но само появление такого проекта говорит о степени влиянии Дмитрия Донского — наследственного теперь владетеля великого княжества Владимирского. Если же говорить об отдаленных последствиях объединения Московского и великого Владимирского княжеств, то оно создало основу государственной территории будущего единого Русского государства — России.

Подведем итог:

Дмитрий Донской не свергал «ордынское иго» в 1380 году, а хан Тохтамыш не восстанавливал его в 1382 году Великий князь Дмитрий Иванович всю жизнь посвятил достижению не цели полного свержения ордынской власти, а цели превращения великого княжения владимирского в «отчину» московских князей. Необходимым условием этого превращения было признание его со стороны ордынского «царя», чья верховная власть над Русью продолжала в ту эпоху рассматриваться как легитимная. Дмитрию удалось добиться такого признания от хана Тохтамыша в 1383 году.

Источники: Полное собрание русских летописей. Т. 4. Ч. 1. М., 2000 (Новгородская Четвертая летопись); Т. 6. Вып. 1. М., 2000 (Софийская первая летопись); Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922 (Рогожский летописец); Т. 18. М., 2007 (Симеоновская летопись); Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.—Л., 1950.

Литература: Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980; Егоров В.Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Там же; Кучкин В.А. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. № 5—6; он же. Договорные грамоты московских князей XIV века: внешнеполитические договоры. М., 2003; Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000; Он же. Всего еси исполнена земля Русская...: Личности и ментальность русского Средневековья. М., 2001; Он же. Русь: От славянского расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 4, очерк 4.

Примечания

1. Победа над Мамаем на Куликовом поле невольно способствовала объединению Орды под властью одного правителя; объективно наибольшую политическую пользу из нее извлек Тохтамыш.

2. Поход Тохтамыша был, кстати, первым после Батыева нашествия приходом на Русь во главе войска хана Орды — «самого царя».

3. Очень вероятно, что начало войны с Ордой Мамая в 1374 году было связано как раз с отказом временщика сделать то, что ранее, в два предшествующих года, сделали Ольгерд Литовский и Михаил Тверской, — признать наследственные права Дмитрия Ивановича на великое княжение.

4. «Служебные князья» держали свои владения не по ханским ярлыкам, а по договоренностям с великим князем. С точки зрения Орды их земли были великокняжеским владением.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика