Александр Невский
 

на правах рекламы

• Для вас в нашей фирме дом из бруса недорого по низким ценам.

• Только для вас автошкола на первомайской с большими скидками.

Смоленские города и их население

Этапы развития смоленских центров. Изложенное приводит к выводу, что городские центры Смоленской земли в своем развитии прошли три этапа.

Первый этап (IX — начало XI в.) приходится на период сложения древнерусского государства, когда население восточнославянских земель еще членится на племенные объединения, группирующиеся вокруг племенных центров. На примере древлянского Искоростеня мы знаем, что население таких центров занималось в первую очередь земледелием, скотоводством, бортничеством и охотой. Сам центр имел укрепления (вероятно, деревоземляные), в которых в случае опасности все окрестное население могло «затвориться». В это же время на Руси стали возникать, по-видимому, и «открытые торгово-ремесленные поселения», сосредоточивающие полиэтничное население, занимающееся торговлей, военными походами, ремеслом1. Среди пришлого населения здесь было более всего неутомимых торговцев-воинов этого времени — норманнов. Сравнение этих центров с северо-скандинавскими виками, по-видимому, вполне правомерно.

В Смоленской земле в это время существовал лишь один город — Смоленск на его гнездовской стадии. Ученик М.А. Артамонова, В.А. Булкин, давно и творчески изучающий гнездовский комплекс памятников по всем имеющимся материалам, полагает, что первыми поселенцами в Гнездове были «немногочисленные военные отряды, в основном скандинавского происхождения», которые осели в устье Свинца около середины IX в. Судя по курганам, отмечает он, особой дифференциации среди этого населения не было, это были торговцы-воины2. Традиционную точку зрения на возникновение Смоленска как центра на Пути из варяг в греки исследователь считает неубедительной: путь этот «приобретает особую значимость со второй половины X в. и активно функционирует длительное время», в то время как Смоленск «вдруг, в начале XI в., в период бурного процесса городообразования на Руси, переживает сильнейший кризис и, не «дотянув» до средневекового города, превращается в рядовой поселок»3. Отсюда он полагает, что главную роль в образовании Смоленска должен был сыграть якобы существовавший прямой путь Двина — Днепр — Ока — Волга, где обнаружены клады арабских монет IX в. Однако В.А. Булкин упускает из виду, во-первых, что Смоленск на его гнездовской стадии (которую он также признает) просуществовал до тех пор, пока Путь из варяг в греки не потерял своего международного значения в начале XI в., т. е. всецело был связан именно с ним. Во-вторых, если город, как он полагает, действительно был основан варягами, то их интересовал вовсе не путь по Оке (где почти не зафиксировано скандинавских находок IX в., предметы X — начала XI в. редки и в Суздальское Ополье попадали, вероятнее, с верхней Волги через Тимерево)4, а путь на юг, в зону Чернигова — Киева и далее в Византию (скандинавские находки в Шестовицах, в киевском некрополе и т. д.). Есть и письменные свидетельства о движении варягов — первопоселенцев о. Готланда по р. Дюна (Западная Двина) через Рюцланд (Русь), именно в Грецию, причем указывается, что путь этот знали и «паломники из Святой земли» еще до Олава Святого (т. е. до XI в.)5. Но действительно ли скандинавы основали Смоленск? Археологические материалы пока что здесь помогают мало, но у нас есть летопись. В самом достоверном нашем источнике — Повести временных лет — говорится, что кривичи, которые «сѣдят на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Дѣпра» имеют свой город Смоленск («их же градъ есть Смоленск — тудѣ бо сѣдять кривичи»)6. Нам ясно, что летописцу XII в. первоначальный Смоленск представлялся как племенной центр днепр-двинско-волжских кривичей, и приплывшие туда скандинавы могли лишь поселиться у существующего уже города. Впрочем, торговля со скандинавами началась в этих местах на несколько десятилетий ранее: в нескольких километрах от Гнездова к востоку, у д. Новоселки, найден курганный могильник с четырехугольными насыпями, являющимися связующим звеном между удлиненными насыпями предшествующего времени и гнездовскими курганами, и вещами, напоминающими аборигенные балтские, славянские и скандинавские, датирующиеся второй четвертью IX в.7

Гнездовский Смоленск был окружен своим племенным могильником, имел свое святилище (на центральном городище?) и объединял местных кривичей с пришлыми скандинавами. Этот город был сходен, можно думать, с подобными же Ладогой словен, с Полоцком и Витебском кривичей среднего течения Западной Двины. С X в. все эти центры стали сравнительно быстро расти. Ферментом оказался Путь из варяг в греки, который вовлек все эти центры в круговорот торговли тогдашнего мира. Встречающиеся на пути естественные остановочные пункты у племенных и просто торговых центров приводили к торговле и обмену сначала съестных припасов и местных природных богатств (мед, воск, меха и т. д.) на товары проезжих негоциантов, а позднее, с разрастанием центров и возникновением производств, в торговлю включались и ремесленные изделия, производимые в этих центрах. Любопытно, что удается проследить и мелкие центры, возникшие (или усилившиеся) благодаря торговле, но которым так и не суждено было стать городами. Такие центры намечались у Торопецких озер; их население оставило курганный могильник 2 и клад арабских диргемов 867 г., может быть, к ним можно причислить и дружинный поселок у деревни Новоселки близ Гнездова, прекративший свое существование как раз тогда, когда гнездовский Смоленск особенно стал усиливаться (к середине X в.). Во всех центрах этого периода чувствуется громадное влияние мировой торговли — с Южной Русью, со Скандинавией, с Прибалтикой и арабским востоком. Это была торгово-ремесленная стадия, «предгородская», так как ремесло в городах этого времени в Восточной Европе не превалировало.

Все полустихийно возникшие в этой стадии «города» имели в основном стихийно сложившуюся планировку: укрепленная цитадель (может быть, святилище было здесь же), посад с торгом и курганный некрополь. В Полоцке цитадель представлена городищем на Полоте, а между ней и курганным могильником существовал обширный посад, где, по-видимому, располагался и торг8. Подобную планировку имел и первоначальный Витебск9. В гнездовском Смоленске эти три элемента были также представлены. В некоторых центрах находят погребения не только скандинавов, что можно было бы объяснить умершими на чужбине купцами и воинами, но в центрах зоны кривичей, словен, мери, как мы видели, и скандинавских женщин. Объяснение этому уже было приведено10: эти погребения указывают на наличие возле этих центров пунктов сбора варяжской дани. У смоленских кривичей такой пункт, по-видимому, существовал в самом гнездовском Смоленске.

Характер древнего Смоленска этого времени уже выяснялся А.Н. Насоновым. Судя по курганам, здесь «сложилась своя сильная феодальная знать (...), которая выросла на местном корню (...), богатство и могущество этой знати держалось на эксплуатации зависимого и полузависимого населения. Она обогащалась посредством и примитивного обмена (...). Это была знать, организованная в военном отношении (...) Поражает число этих «дружинных курганов», свидетельствующих о сосредоточенном существовании на территории селища и городища»11. Исследователь выделяет мысль В.И. Сизова о сходстве богатых курганов гнездовского Смоленска с «Гульбищем» и «Черной могилой» Чернигова. Помимо знати, эксплуатировавшей, несомненно, какое-то население и занимающейся в значительной степени и торговлей (любой торговец того времени, выезжавший в чужие земли, вынужден был прежде всего быть воином-дружинником и ехал, безусловно, окруженный большим коллективом), в Смоленске жило и ремесленное население, значение которого ежегодно усиливалось. Можно говорить о существовании в городе железоделательного ремесла, кузнечного, ювелирного, гончарного и ряда других. Неправ А.Н. Насонов, полагая, что южнорусские князья в Смоленске X в. не стремились «создать своей базы, подобно тому, как они стремились к этому в Новгороде»12. Напротив, Владимир Святой, как мы видели, даже посадил туда своего младшего сына, но многолетнее властвование Станислава в этом городе особенно не сказалось: Смоленск был еще силен, князь встречал со стороны городских верхов, очевидно, очень большое сопротивление.

В 1930 г. В. Фогель выделил тип торгового раннесредневекового северного города и пытался определить его виды. Многолетние исследования Г. Янкуна в том же направлении позволили развить эту идею далее13. Торговые города древности в источниках называются «виками», и сейчас высказана очень интересная мысль, что Гнездово, т. е. гнездовский Смоленск, и был таким же пунктом, как средневековый североевропейский вик, подобный датскому Хетебю, южнонорвежскому Скирингссалю, шведской Бирке14. С последней у Смоленска особенно много общего, связи с Биркой были прямые. Гнездовский Смоленск был основан кривичами, сходство с виками объясняется несомненно функциональными особенностями всех этих городов. Однако полностью, к сожалению, это выяснить не удастся, так как культурный слой Гнездова сильно перемешан и все вещи в нем находят чаще во взвешенном состоянии. Можно предположить, что во второй половине X в. ремесло древнейшего Смоленска заняло в городе достаточно важное место в его экономике, и из торгово-ремесленного поселения предгородского типа он перерос в ремесленно-торговый и административный центр, т. е. стал городом в научном понимании этого слова.

Следующий этап становления смоленского города охватывает вторую половину XI — первую половину XII в. Начался он выделением Смоленского княжения, что не могло не сказаться кардинально на экономике страны. Возникновение новой феодальной цитадели вблизи почти неукрепленного Гнездовского Смоленска не могло не привести к затуханию последнего, и жители перебрались под стены нового надежного укрепления, где утвердилась характерная для северорусских городов кончанская структура. Смоленск теперь имел иной вид: мощная крепость овальной формы (свидетельство ее искусственного возведения), окольный город, укрепленный Ростиславом в XII в., и прежний посад у стен детинца со стороны Днепра, наконец, собор Мономаха на детинце и многочисленные каменные церкви, построенные его внуком, — все это свидетельствовало о колоссальных изменениях, которые принесла с собой феодальная эпоха. Важнейшим этапом этого периода было создание в столице епископии, что сделало Смоленск не только самостоятельным от Переяславской епархии, но и необычайно подняло авторитет смоленского князя.

Можно полагать, что Смоленск был длительно единственным городом Смоленской земли благодаря вышеназванным причинам, экономически далеко опередивший страну. Устав Ростислава Смоленского показывает, что вторым центром городского типа оказался лишь в конце 20-х годов XII в. Вержавск — город дофеодального происхождения, возглавивший, по-видимому, самые экономически развитые и платежеспособные территории Вержавлян Великих. Торопец как самостоятельный центр в Уставе не назван, и это не должно удивлять, так как, по раскопкам, этот центр, возникнув в конце XI или на рубеже XI и XII вв., получил укрепления не ранее середины или второй половины XII в., овальная форма плана укреплений Торопца показывает его сравнительно позднее и искусственное происхождение15. Вержавск, даже по внешнему виду, принадлежит к мысовым городищам старого типа, возглавляемые им Вержавляне Великие, составлявшие некогда 10 погостов, а в 1136 г. состоявшие в связи с образованием Вержавска, из девяти, представляли, видимо, некогда в среде смоленских кривичей какое-то племенное объединение, возникшее на территории издревле заселенной, еще в эпоху длинных курганов.

В 40—50-х годах XII в. развитие городов Смоленской земли вступило в свой следующий этап — Путь по Днепру давно уже имел главным образом внутреннее значение, торговые пути этого времени начали приобретать иное направление — широтное, вдоль Западной Двины, что в XIII в. получило особое развитие. Однако расположение городов Смоленской земли (их теперь стало довольно много) не имело связи с торговыми путями в той степени, как это было ранее. Видимо, не торговля была основным условием для возрастания интенсивного развития в стране городов в это время. Картографируя пункты, о которых свидетельствует грамота «О погородьи и почестьи) (1211—1218 гг.), можно заметить, что большая их часть возникает на территории княжеского домена, таковы: Ростиславль, Мстиславль, Изяславль, Дорогобуж. Ельна возникает из прежних Дешнян (на их территории), и только Копыс, находившаяся у брода через Днепр, продолжает развиваться дальше. Вержавск свое былое значение явно теряет. Итак, рост большей части пунктов Смоленской земли и превращение их в самостоятельные центры-города связано, по-видимому, с княжеским доменом, т. е. явлением уже явно феодального порядка, либо с центром, отражающим феодальное властвование на новом этапе (Ельна), и только в исключительных случаях, в силу каких-то особых обстоятельств. Суммируя, можно сказать, что во второй половине XII — начале XIII в. в Смоленской земле возникает много новых городов, что объясняется внутриэкономическими причинами страны, вызреванием внутри прежних центров самостоятельных производительных сил и прежде всего несомненно ремесла, что делало горожан особой экономической силой. Имеющиеся письменные источники позволяют проследить это возрастание роли горожан только на примере самого Смоленска (многократное указание летописей на ссоры смоленских князей с горожанами), но не приходится сомневаться, что этот процесс был единым и касался всех смоленских городов указанного времени. В нашем, третьем периоде в Смоленске возникает большое количество новых церквей из камня, в это же время каменные церкви строятся, мы увидим, в домениальных центрах смоленских князей: в Ростиславле — не менее двух, в Мстиславле — не менее одной, также, по-видимому, в Дорогобуже и даже в Вязьме. П.А. Раппопорту и Н.Н. Воронину удалось выявить, что в Смоленске создалась своя школа зодчих, причем в «середине XII в. (она) еще не отличалась от киевской, а к концу XII в. в Смоленске сложилась своя, чрезвычайно яркая школа» и решающим здесь было «влияние городской культуры»16. Автору удалось даже установить, что в Смоленске одновременно работало несколько строительных артелей, из которых наиболее определенно выделяются две: одна выполняла княжеские заказы, другая, возможно, епископские, а может быть, и заказы именитых смоленских горожан17.

Разгром русских княжеств татарами в третьем десятилетии XIII в. лег тяжелым бременем на все земли, и даже на те, где нога иноплеменников не ступала. В Смоленской земле прекратилось каменное строительство, расцвет городской жизни понизился. Так кончился и выделенный нами третий период.

Планировка городов Смоленской земли. Городские постройки. Выше было установлено, что древнейшие смоленские города имели «стихийную» планировку. Гнездовский Смоленск располагался у подножия небольшого городища (мы предположили — святилища), вблизи устья ручья Свинец, на берегу Днепра. Город имел пристань и торг, с трех сторон его окружал курганный некрополь. Какая-то часть жителей проживала и на левом берегу Днепра, на что указывает 109 курганов Гнездова-левобережного.

По аналогии с западноевропейскими виками, можно полагать, что Смоленск этого времени состоял из небольших улочек, пересекающихся в разных направлениях (большинство, вероятно, выводило к торгу и пристани) .

Планировка городов второго периода выявлена нами на примере Смоленска и Вержавска — единственных существовавших тогда городов. Оба памятника, несмотря на их различия в размерах, имеют черты сходства: как княжеский Смоленск, так и Вержавск были отстроены на мысу и отделены от остальной части местности искусственным рвом. К детинцу примыкал посад, очевидно, с торгом. Новоотстроенный Смоленск уже не имел курганного некрополя (если он был, имел незначительные размеры и до нас не дошел), церковь и новоотстроенная епископия с этим мириться у себя под боком не могла. Вержавск, не связанный с глубокими традициями прежней эпохи Вержавлян Великих, имел курганный могильник, от которого 40 насыпей дошло до наших дней.

Смоленские города третьей стадии характеризуются иным планом: город теперь получает явно округлую форму (Торопец, Дорогобуж, Ельна). Эта форма была более удобной для обороны большого населения города, и повсеместно перед отстройкой нового центра отыскивали возвышенности, которые позволили бы возводить обширные укрепления овальной формы.

О планировке внутри таких городов позволяют судить раскопки. Планировка застройки внутри крепости начинает подчиняться валу, а со временем это становится непременным условием (Торопец, Ростиславль, Мстиславль), улицы идут либо вдоль вала на некотором расстоянии от него, уступая место застройке усадеб под самым валом (Торопец), либо к валу под прямым углом, а пересекающие их улицы проходят от вала дальше, и их параллельность валу столь строго не соблюдается (Мстиславль). Вероятно, подобную же планировку имеет и Ростиславль, но при небольших работах улицы там не выявлены. Во всех городах (неясно, может быть, в Торопце) непосредственно к валу примыкают строения — хозяйственные постройки усадеб, жилые же дома, как кажется, располагаются ближе к улицам. Усадьбы везде отделялись частоколами, сделанными из очень толстых бревен, однако встречаются и частоколы из небольших кольев.

Крайне малое количество места внутри детинца объясняет, почему все постройки были миниатюрными. В Мстиславле, Торопце, например, дома имели размеры 3×3; не более 4×4 м. Хозяйственные постройки были еще меньше. В Смоленске встречены постройки, сделанные из дуба18. Однако насколько это верно и относилось ли ко всей постройке, а не к его нижним венцам, которые находят археологи, неясно. В Мстиславле таких построек не встречено; в Рославле же в поздних слоях XIV—XV вв. обнаружено основание дома, нижний венец которого был сделан из дуба, остальные же были из другого дерева19.

Примечания

1. Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.А. Археологические памятники древней Руси IX—XI вв. Л., 1978, с. 138 и сл.

2. Там же, с. 49.

3. Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Памятники..., с. 51 и сл.

4. Там же, с. 115—128.

5. Сага о Гутах / Пер. и прим. С.Д. Ковалевского. — Средние века, 1975, вып. 38.

6. ПВЛ, т. I, с. 13.

7. Лявданский А.Н. Материалы для археологической карты Смоленской губернии. — Труды смоленских музеев, Смоленск, 1924, вып. I, с. 38—40; Шмидт Е.А. Археологические памятники второй половины I тыс. на территории Смоленской области. — МИСО, Смоленск, 1963, вып. V, с. 114—128; Ширинский С.С. Курганы у д. Новоселки. — В кн.: Древние славяне и их соседи. М., 1970, с. 114—116.

8. Штыхов Г.В. Древний Полоцк. Минск, 1975, с. 317, рис. 17.

9. Алексеев Л.В. К истории и топографии древнейшего Витебска. — СА, 1964; № 1; Он же. Полоцкая земля. М., 1966, с. 168, рис. 40 (план).

10. Алексеев Л.В. О древнем Смоленске. — СА, 1977, № 1, с. 89.

11. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951, с. 163.

12. Там же, с. 162.

13. Yogel W. Handelsverkehr, Ständtwesen und Staatenbildung in Nord-Europa im früneren Mittelalter. Zeitschrift des Gesellschaft für Erkunde zu Berlin. Berlin, 1931; Jahnkuhn H. Typen und funktionen vor und frühwikingerzeitlieher Haudelsplätze im Óstseegebiet. Wien, 1971.

14. Булкин В.А., Лебедев Г.С. Гнездово и Бирка. — В кн.: Культура средневековой Руси.

15. Раппопорт П.А. Круглые и полукруглые городища Северо-Восточной Руси. — СА, 1959, № 1.

16. Раппопорт П.А. Некоторые вопросы русской архитектуры конца XII — первой половины XIII вв. — Старинар, Београд, 1969, XX с. 345; Он же. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв. — В кн.: Древнерусское искусство. М., 1977.

17. Раппопорт П.А. Раскопки церкви на Большой Краснофлотской улице в Смоленске. — В кн.: Средневековая Русь. М., 1976, с. 220; Воронин Н.И., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска, XII—XIII вв. Л., 1979.

18. Асташова Н.И., Пушкина Т.А. Работы Смоленской экспедиции. — АО 1972 г. М., 1973, с. 51.

19. Алексеев Л.В. Древний Ростиславль. — КСИА, 1974, вып. 139, с. 90.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика