4.7. Конкуренция русских торговых людей с иностранцами. Начало политики торгового протекционизма
По завершении Смуты царь Михаил Федорович твердо заявил о своем намерении прекратить самоуправство архангельских воевод и приказных людей, чинивших торговым иноземцам «обиды и бесчестье и убытки великие». 10 августа 1616 г. он направил в Архангельск указ, повелев английским, нидерландским, гамбургским и всем остальным «разных земель гостем и торговым людем» присылать в случае притеснений со стороны воевод и приказных людей свои челобитные в Москву, в Посольский приказ.1 С этого времени правительство возобновило практику предоставления торговым иноземцам широких прав и привилегий в области торговли и промыслов. В отдельных случаях им даже разрешалось нанимать собственную вооруженную охрану. Так, по договору, заключенному в 1634 г. с Голштинией, купцам голштинской компании дозволялось привозить с собой до 400 вооруженных людей для защиты во время транзитного движения по Волге в Персию.2
На особом положении по-прежнему были купцы из Швеции и Польши. По мнению А.С. Мулюкина, «когда с этими нациями у нас не было войны, то все отношения с ними регулировались мирными договорами, которые <...> в XVI веке были заняты и самым правом приезда шведских и польских купцов в Россию, а в XVII веке это право само собою подразумевалось, как предшествующее действиям, на которые управомочивали договоры шведов и поляков в XVII веке».3
Действительно, купцы — подданные шведского короля — имели право свободного приезда в русские города, пользовались различными торговыми льготами на основании межправительственных договоров и лишь в платеже пошлин подвергались местным условиям, «без всяких особых привилегий».4 Однако московское правительство и воеводы порубежных городов нередко чинили им в этом различные препятствия, фактически нарушая договорные обязательства. Так, в 1631 г. Михаил Федорович предписал воеводам пропускать к Москве только крупных оптовиков, хотя такого ограничения в русско-шведских договорах не содержалось. На усмотрение воевод было также предоставлено «в каждом отдельном случае решение вопроса о возможности данному шведскому купцу проехать к Москве».5 Русские власти продолжали стеснять шведскую торговлю и в последующие годы, умышленно ограничивая ее Псковом, Новгородом и Москвой.6
После Смуты польские и литовские купцы утратили прежнее право свободного приезда в Москву и другие внутренние города России. По условиям Поляновского мира (1634) им разрешалось торговать лишь в пограничных городах. И только после заключения Андрусовского перемирия (1667) в русско-польских торговых отношениях наметились позитивные тенденции. По указу от 28 ноября 1672 г. подданные польского короля вновь получили право свободной торговли в Москве (исключая винную и табачную торговлю) с платежом пошлин по Новоторговому уставу 1667 г.7
Все остальные иностранные купцы различались правами в зависимости от национальности (подданства) и содержания выданных им жалованных или проезжих грамот. В Москву и другие внутренние города они могли приезжать лишь при наличии жалованных или проезжих грамот. В указе царя Михаила Федоровича, изданном между 1618 и 1621 гг., архангельским воеводам было велено следить за тем, чтобы торговые иноземцы, приезжавшие в Архангельск без жалованных грамот, не отпускались оттуда в Москву и другие города без государева указа. Тех же торговцев, у кого были проезжие грамоты лишь до Москвы, запрещалось отпускать в другие города, кроме столицы. Это правило продолжало действовать и в последующие годы, о чем говорит указ царя и патриарха (1627), подтвердивший запрет приезда иностранных купцов для торговли в Москву без жалованных грамот.8 При поездке в другой русский город или в случае выезда из страны торговый иноземец должен был подать прошение на царское имя и получить в Посольском приказе проезжую грамоту.9
Обычно торговые иноземцы приезжали в порубежные города без каких-либо грамот вообще. В отношении некоторых из них воеводы извещались заранее. Для решения вопроса о пропуске в Москву и внутренние города страны других воеводы посылали запрос в Посольский приказ, откуда в каждом конкретном случае выдавались проезжие грамоты.10 Если торговый иноземец, не имевший жалованной грамоты, собирался зимовать в Холмогорах, он должен был через архангельского воеводу обратиться за разрешением к царю. Аналогичным образом ему следовало поступить и в том случае, когда он хотел уехать сам, оставив зимовать в Холмогорах своих людей с непроданными товарами.11
Нередко иностранцы добивались жалованных и проезжих грамот незаконным путем, подкупая дьяков и приказных людей. Так они приобщались к различным торговым привилегиям и даже избавлялись от уплаты таможенных пошлин. Иногда они торговали в Москве и других внутренних городах вообще без жалованных грамот или на основе лишь проезжих грамот.12 Случалось, что иностранцы передавали или продавали свои жалованные грамоты другим, «и последние спокойно торговали под именем тех, кому даны грамоты, называя себя то их братьями, то племянниками, то приказчиками; ибо всякая такая жалованная грамота распростиралась не только на одно лицо, но и на тех, которые состояли с ними в одном торговом капитале, и даже на тех, которые у них служили».13 Как бы то ни было, но царские указы, направляемые воеводам, дьякам и приказным людям порубежных городов и обязывающие их задерживать иностранцев, пытавшихся следовать в Москву без соответствующих жалованных или проезжих грамот, зачастую игнорировались и имели «ограниченное применение».14
В 1616 г. московское правительство запретило русским подданным указывать торговым иноземцам путь на Енисей или в Мангазею — русский город в Западной Сибири. Даже в случае появления последних в тех краях русским торговым и промышленным людям запрещалось вступать с ними в торговые сношения. В 1629 г. царским указом архангельскому воеводе повелевалось предотвращать появление иностранцев в Пустозерске и низовьях Печоры. Указами 1649, 1664, 1667 гг. строго запрещалось пускать иностранцев к какому бы то ни было северному береговому поселению, кроме Архангельска и Колы.15
Время пребывания иностранных купцов обычно ограничивалось продолжительностью ярмарочного торга, по завершении которого они должны были сразу же уезжать. Лишь в том случае, если им не удавалось по какой-либо причине покинуть страну или распродать свой товар, они могли просить царя о продлении своего пребывания или о передаче товаров на ответственное хранение. Имеется указание 1620 г. о том, что и восточные купцы должны были выезжать после распродажи своих товаров. В любом случае их пребывание в России не могло превышать одного года. «Конечно, — подчеркивал А.С. Мулюкин, — далеко не все иностранцы были настолько корректны по отношению к русским порядкам. Бывали случаи, что иностранцы долго жили в России, занимаясь именно торговлей, но такое проживание было фактом, а не правом. Лишь только центральное правительство узнавало об этом, оно сейчас же и выселяло их за границу, в качестве нарушивших установленные правила иностранной торговли».16
В привилегированном положении находились англичане, которые пользовались правом беспошлинной торговли. Они лишь были обязаны предъявлять товары в царскую казну для выбора и уступать их по той цене, по которой они продавались в самой Англии, не привозить чужих товаров под видом своих, «не вывозить шелку за границу и не привозить табаку».17 Начиная с 1587 г. представителям Московской компании запрещалось нанимать русских людей в качестве своих торговых порученцев и заключать с ними кабальные сделки, чреватые «закладничеством».18
Постоянно пользовались значительными правами и льготами нидерландские купцы. Однако и они, подобно другим торговым иноземцам, должны были продавать в Архангельске свои привозные товары в казну по выбору уполномоченных государя, соглашаясь на «прямую цену».19 Немецким купцам, за исключением гамбургских и любекских, запрещалось приезжать в Россию.20 Вообще же нидерландцы, гамбуржцы, любекцы и бременцы никогда не имели организации, которая хоть отдаленно напоминала бы Московскую компанию англичан. «Появившиеся в России купцы и их приказчики, — указывает А.В. Демкин, — принадлежали к различным компаниям, действовавшим, как правило, на их родине. Отдельным купцам и компаниям выдавались жалованные грамоты (лишь некоторые нидерландские компании пользовались правом торговать с уплатой половины пошлин. — М.Ш.), но основная масса торговцев приезжала по чужим жалованным грамотам либо вообще не имела таких грамот».21
Около 1630 г. Михаил Федорович грамотой на имя короля Франции разрешил подданным последнего торговать в Московском государстве.22 В 1656 г. Алексей Михайлович предоставил право свободной торговли в России всем венецианцам. В письме венецианскому дожу Франциску Молина от 23 ноября он писал: «Вашим торговым людем в нашу царского величества сторону со всякими товары ездить указали».23 В конце 1650-х гг. право свободной торговли было пожаловано всем флорентийцам.24
Восточным же купцам и греческим в XVII в. чаще всего запрещалось приезжать в Москву. Первых нередко останавливали в Казани, дозволяя отправляться к Москве только крупным оптовикам и тем, у кого имелись на руках проезжие грамоты. Остальным разрешалось торговать лишь в Астрахани, Казани и Нижнем Новгороде. Торговлю же греческих купцов правительство обычно ограничивало южными городами, главным образом Путивлем.25
По мнению И.И. Любименко, шведы, датчане, немцы имели сравнительно легкий доступ в Россию потому, что были протестантами; к католикам же и после Смуты испытывались глубокая ненависть и упорное недоверие. В этом она видела причину того, что «завязавшиеся было через Беломорский путь в XVI веке сношения с французами при Романовых почти совершенно сошли на нет».26 С таким подходом решительно не соглашался А.С. Мулюкин, стремившийся доказать, «что принадлежность купцов к католичеству не играла в глазах московского правительства роли при определении прав католиков на торговлю».27
Евреи пользовались правом въезда в Московское и Новгородское государства лишь до начала XVI в. Из грамоты польского короля Сигизмунда II на имя Ивана IV от 21 мая 1550 г. видно, что запрещение еврейским купцам приезжать в Россию появилось задолго до 1550 г. В ответе русского царя (1550) до польского короля доводилось: «...и нам в свои государьства жидом никак ездити не велети, занже в своих государьствах лиха никакова видети не хотим». Об этом же говорилось в известной избирательной грамоте московских бояр для королевича Владислава (1610).28 После присоединения Могилева к России в 1654 г. царь Алексей Михайлович распорядился о выселении евреев из города: «А жидам в Могилеве не быти и житья никакого не имети»,29 Именным указом 12 сентября 1676 г. Московской Большой таможне запрещалось регистрировать товары, привозимые «утайкою» еврейскими купцами, «для того, что по указу великого государя евреям с товары и без товаров из Смоленска пропущать не велено».30 В Московском перемирном договоре России и Польши от 3 (13) августа 1678 г. стороны вновь обязались свободно пропускать «на обе стороны» с любыми незапрещенными товарами торговых людей «обоих великих государей», «кроме жидов».31
Промежуточное положение между западноевропейскими и русскими купцами занимали так называемые московские торговые немцы (иноземцы). Действительно, Россия для них была постоянным местом жительства, а для большинства и родиной. «Вообще, — отмечал М.Ф. Владимирский-Буданов, — иностранцы оседлые тотчас же делались подданными государства и, след[овательно], переставали быть иностранцами».32 Торговые иноземцы (их группа существовала с 1599 г.) выполняли различные торговые и дипломатические поручения царского правительства, участвовали в становлении промышленных мануфактур, поставляли казне различные товары, информировали правительство о событиях в Западной Европе, платили чрезвычайные подати, в челобитных на царские имя употребляли выражение «холоп твой», иногда получали от царя жалованные грамоты со званием гостя и т. д. Источники не указывают уже их национальности. «Большинство исследователей, и не без оснований, — полагает В.Н. Захаров, — включают их в состав русского купечества. Но их можно рассматривать и как особую группу купцов иностранных, наиболее глубоко укоренившихся в России. Они принадлежали к иностранной колонии в Москве, имевшей особый правовой статус, не входили в состав русских купеческих корпораций, посадских общин. В то же время они сохраняли непосредственные связи с западноевропейским рынком и кредитом <...> участвовали наряду с другими западноевропейскими купцами в торгах по откупам казенных экспортных товаров, переводили деньги за границу, регулярно отправляли товары в Англию, Нидерланды и получали их оттуда».33
Выявив в России XVII в. всего 113 московских торговых иноземцев (Вестовы, Марсовы, Кельдерманы и др.), А.В. Демкин также отмечает, что московские торговые иноземцы в правовом отношении ничем не отличались от других иностранцев, обладавших жалованными грамотами (свободная торговля, свободное перемещение товаров при наличии проезжих грамот, неподсудность местной администрации, кроме тяжких уголовных преступлений, нетяглый статус собственных дворов и т. д.), звание же гостя для них «имело скорее почетный характер и являлось поощрением за большие заслуги. Гости из числа западноевропейцев не входили в корпорацию русских гостей».34
До середины XVII в. многие торговые и служилые иноземцы имели собственные дома в Москве. Однако по царскому указу 1627/28 г. неправославным иноземцам запрещалось держать на своих дворах прислугу из русских людей, «чтоб в том христианским душам осквернения не было и без покаяния не помирали бы». (По мнению церковных властей, служба православных людей у некрещеных иноземцев вела к несоблюдению первыми христианских обрядов.)35 Уже в 1630-е гг. западноевропейцев, отказавшихся от крещения в православие, вынуждали к переселению за Покровские ворота. Не позднее 2 марта 1643 г. был издан царский указ, запретивший иностранцам покупать дворы у русских людей «на Москве в Китае, и в Белом городе, и за городом в слободах». Одновременно было решено закрыть все протестантские церкви, находившиеся вблизи православных.36
В 1652 г. указом царя Алексея Михайловича для проживания иностранцев была выделена особая слобода за Земляным городом на берегу р. Яуза, получившая название «Кукуй». В конце XVII в. в Новой немецкой слободе (первая Иноземская слобода, основанная еще в 1559 г. для выходцев из Ливонии, сгорела в начале XVII в. во время Смуты) насчитывалось 200 домов и проживало 1500 человек, большинство которых были выходцами из Германии, меньше — из Нидерландов и Англии.37 В связи с тем, что по Уложению 1649 г. кирхи — церкви лютеран и кальвинистов — могли находиться лишь за Земляным городом, в Немецкой слободе мирно сосуществовали пять церковно-приходских общин: две лютеранские, реформаторская (голландская), католическая и англиканская.38
Иностранцев, торговавших в Московском государстве по жалованным грамотам русского царя, можно было судить только в Посольском приказе.39 Так, по жалованной грамоте 1614 г., выданной Московской компании, в этом приказе вершился суд над английскими гостями, их приказчиками и людьми по искам русской стороны, исключая душегубство, воровство и разбой с поличным. Все судебные иски англичан тоже подлежали рассмотрению в Посольском приказе. Лишь торговые и долговые претензии Московской компании к подданным русского царя надлежало разбирать местным судам, дьякам и другим приказным людям.40 Если же англичанин обвинял русского, то последнего отдавали ему на поруки до разбирательства дела в Посольском приказе.41 Когда в 1620 г. губернатор Московской компании Джон Меррик ходатайствовал, чтобы для англичан был назначен особый попечитель из высших бояр, «то ему ответили, что их ведают и будут ведать в одном Посольском приказе, и о делах их будут доносить царю думные посольские дьяки».42 В 1631 г. послы Нидерландов добились для всех своих купцов освобождения от подсудности областным учреждениям, воеводам и дьякам и получили привилегию обращаться в случае обиды с жалобой прямо к царю и патриарху. Все иски к ним должны были разбираться посольскими дьяками в Посольском приказе.43
Несмотря на то что и другие иноземцы состояли в ведении Посольского приказа, «когда случалось какое-нибудь дело, какая-нибудь жалоба иностранца на русского, — дело производилось в том приказе, в котором ведом был ответчик. Такой приказ требовал к своему суду иностранцев, и тут-то начиналось судебное волокитство <...> По Уложению (1649 г. — М.Ш.), все иноземцы, жившие в России, должны были судиться тем же судом, как и подданные Московского государства. В 1653 г. дана была грамота голландцам и вообще всем торговым иноземцам на право быть судимыми в одном Посольском приказе».44 Отличительная особенность судопроизводства иностранцев заключалась еще и в том, что их не предавали пыткам. «Но в половине XVII века, — указывал Н.И. Костомаров, — в 1661 году, персияне, тезики и греки (об иноземцах других наций не известно) подвергались торговой казни за продажу табака».45 По свидетельству Г.К. Котошихина, накануне принятия Новоторгового устава 1667 г. Посольский приказ не только ведал всех московских и приезжих торговых иноземцев, но также судил и чинил расправу над ними.46
Конкуренцию иностранцам могла составить лишь крайне немногочисленная группа крупных русских оптовиков, принадлежавших к полуслужилому сословию гостей.47 Это была высшая категория привилегированного русского купечества, которую по мере необходимости пополняли наиболее состоятельные и услужливые выходцы из гостиной и суконной сотен, а также из посадских людей, разбогатевших на торгах и промыслах. Однако не все, пожалованные в высшие купеческие корпорации, должным образом справлялись с обязанностями управленцев и хозяйственников по финансовой части, некоторые из них беднели и социально опускались. Во многом поэтому правительство вынуждено было регулярно зачислять в звание московского гостя десятки новых богачей из провинциальных посадов.48 В 1600—1630 гг. через корпорацию гостей прошло 73 чел., в 1631—1650 гг. — 55 чел., в 1551—1675 гг. — 84 чел., в 1676—1699 гг. — 85 чел. Если в первой половине XVII в. численность гостей колебалась от 15 до 35 чел. в году, то в 1651—1675 гг. — от 21 до 54 чел., а в 1676—1699 гг. от 45 до 61 чел.49 По свидетельству Г.К. Котошихина, годовой торговый оборот каждого из гостей составлял от 20 до 100 тыс. р. Однако к настоящему времени доказано, что официальной нормы капитала не существовало. Более того, поскольку «приоритет отдавался службе», то корпорация гостей далеко не всегда пополнялась из среды только самых богатых купцов.50
После 1613 г. пожалованным «гостиным именем» выдавались персональные царские грамоты, в которых перечислялись их заслуги (верная служба в головах или целовальниках у соболиной казны, в таможнях, на кружечных дворах и т. д.), послужившие основанием для пожалования, а также права и привилегии. В 1648 г. корпорация гостей получила новую единую грамоту, и «выдача персональных грамот на чин гостя с перечислением всех дарованных льгот потеряла прежнюю обязательность».51 Гости могли ездить в пограничные государства, находившиеся в мирных отношениях с Россией, и торговать разными товарами, кроме заповедных, совершать сделки с земельной собственностью и т. д.52 Они освобождались от суда и расправы воевод и дьяков тех городов, где торговали, и судились в определенном приказе (в Москве и области — в Приказе Большой казны, в областных городах — в соответствующих четях); имели право не целовать креста сами; могли взыскивать с обидчика штраф в размере 50 р., что в 10 раз превышало аналогичный штраф в пользу представителей зажиточных средних слоев; могли держать «в домах своих, про свой обиход» спиртное; освобождались во время пути от мытов, перевозов, мостовщин, головщин и других пошлин; не исполняли различных податей и повинностей, падавших на торговых посадских людей; их дворы освобождались от тягла, постоев и всяких тяглых повинностей и т. д.53
К гостям примыкали торговые люди гостиной и суконной сотен, каждая из которых в XVII в. во много раз превышала по численности корпорацию гостей. Достаточно сказать, что в 1600—1620 гг. состоялось 228 пожалований в гостиную сотню, в 1621—1630 гг. — 248, в 1631—1650 гг. — 395, в 1651—1670 гг. — 220, в 1671—1690 гг. — 431, в 1691—1699 гг. — 281.54 Уже в царствования Ивана IV, Федора Ивановича, Бориса Годунова и Василия Шуйского торговые люди гостиной сотни обладали почти всеми правами гостей. Они не могли лишь свободно выезжать за границу55 и покупать вотчины, «сверх того, члены гостиной сотни по обязанности и по очереди были выбираемы в должности, а гости освобождались от выбора товарищами, но назначались по особому царскому распоряжению». Несмотря на то что торговые люди суконной сотни обладали меньшей полнотой прав по сравнению с вышестоящими категориями купечества, им тоже дозволялось держать «на свой обиход» вино и покупать беспошлинно съестных припасов на 60 р., «по человеку смотря». Вместе с детьми, племянниками и людьми они подлежали суду областных воевод только при совершении уголовных преступлений и в случае «встречного суда».56
Повышение социального статуса торгового человека, его переход в высшие разряды купеческого сословия обусловливались размером находившихся в обороте капиталов, значением занимаемой должности и результатами служебной деятельности. Пожалованные в звание гостя обязаны были переезжать в Москву. В первые годы царствования Михаила Федоровича правительство добивалось этого категорично. Однако затем оно не только разрешило гостям, переехавшим в Москву, по-прежнему владеть дворами, лавками и иной недвижимостью в других городах при условии уплаты за них тягла, но и вообще перестало настаивать на переезде. Это вело к укреплению прослойки привилегированного купечества в провинциальных торговых центрах. Согласно Соборному уложению 1649 г., выходцы из черных сотен и посадских людей, пожалованные в гостиную и суконную сотни, также должны были проживать в столице. Переезжавшим в Москву надлежало «тяглые свои дворы и с промыслы продать тех же городов посадским тяглым людем». В противном случае им следовало по-прежнему платить тягло «с тех своих городских тяглых дворов и с тех промыслов в городех з городскими с посадскими людьми».57
К середине XVII в. в России окончательно сформировалось сословие торговых людей, обособившееся от других категорий городского и сельского населения. Соборное уложение 1649 г., прикрепив посадских к тяглу и посадской общине, предоставило им исключительные права на торгово-ремесленную деятельность. Впредь лавки, погреба и варницы в пределах городской черты могли держать лишь одни государевы посадские тяглые люди. Представители других сословий, занимавшиеся торговлей, обязаны были либо продать свои заведения торговым посадским и слободским людям, либо сделаться тяглыми и платить подати наравне с ними. Впрочем, существовали исключения из этого правила: стрельцы, казаки, драгуны и некоторые другие социальные категории, промышлявшие торговлей, избавлялись от тягла и тяглых служб. Более того, после издания Уложения московские гости и привилегированные купеческие сотни продолжали испытывать торговую конкуренцию со стороны крестьян, светских и духовных феодалов. Фактически «утверждавшаяся в Уложении монополия посадских на торгово-промысловые занятия в черте города не была реализована на практике».58
Техника товарищеского дела в России оставалась весьма несложной. Компанейские отношения торговых людей были простой складчиной на отдельное торговое дело и не продолжались на сколько-нибудь длительные сроки. К примеру, если один из купцов, торговавших в складчину, отправлялся в деловую поездку с товаром и деньгами, а в пути подвергался нападению и ограблению, то товарищ не мог требовать «тех товаров и денег своей половины». Если же сыском не подтверждалось, что утрата имущества и денег произошла по причине форс-мажорных обстоятельств, то ответчику следовало возместить своему компаньону стоимость его части имущества.59 По мнению А.И. Каминки, эта и некоторые другие статьи Соборного уложения свидетельствуют о том, что к середине XVII в. «нормы торгового права не получили сколько-нибудь серьезного развития».60
Многочисленные льготы и привилегии, предоставленные торговым иноземцам, ставили русских торговых людей, бедных капиталами и к тому же отягощенных очень высоким промысловым налогом (20% с дохода), «в положительную невозможность соперничать с иностранцами, которые были зажиточнее сами по себе и опирались на обильные капиталы их отечества. Вследствие этого, вся деятельность русских купцов должна была ограничиться внутренним, мелочным торгом, к которому иноземцы не допускались».61
Даже во второй половине XVII в. торговые обороты русских экспортеров юфти (дубленой кожи), сала, пеньки и льна (за эти товары шла основная борьба) значительно уступали размаху торговых операций иностранных скупщиков (торговые сделки производились в Москве, Ярославле, Вологде, Новгороде, Пскове и некоторых других городах). Достаточно привести такой пример: за период с 1 ноября 1666 г. по 14 мая 1667 г. через Московскую Большую таможню было отправлено в Ярославль и Вологду к Архангельску: русскими торговыми людьми — 411 возов (примерно 8220 пудов) пеньки, 64 бочки поташа, 65 бочек смольчуга и 22 479 яловичных кож; иностранцами — 29 533 пудов пеньки, 1087 бочек поташа и 672 бочки смольчуга, «количество кож было незначительным, причем кожи отправлялись в необработанном виде».62 Нетрудно подсчитать, что соотношение по пеньке было 1:3, смольчугу — 1:10, поташу — 1:17. Мелкие же и средние скупщики зависели от иностранного капитала и легко превращались в его агентов.63
Иностранцы, вывозившие из страны поташ, «совершенно не зависели от русских купцов». Они либо производили поташ на собственных предприятиях, либо покупали его у русских владельцев поташных заводов. Кожа также покупалась в местах ее выделки, где цены стояли ниже, чем на ярмарке в Архангельске. Таким образом, в обоих случаях иностранцы избегали посредничества крупной русской торговли.64 Подобным же образом заморские гости скупали и пеньку (трепаную коноплю, грубое лубяное волокно), служившую сырьем для производства канатов, веревки и шпагата. При этом голландцы сами перерабатывали пеньку в пряжу на своих дворах. Англичане этим не занимались, но в договорах с русскими на поставку пряжи они постоянно оговаривали качественные параметры, которым та должна была соответствовать. Пряже следовало быть «доброй, тонкой, какову прядут на аглинских на гостиных дворех».65
Осуществляя закупку русских товаров, иностранцы зачастую действовали с нарушением местных законов и обычаев, нанося значительный ущерб государственной казне и еще больше затрудняя положение русских торговых людей. «Для того, чтобы иметь возможность приобретать товары вне городов, непосредственно у производителей и по мелким статьям, — писал И.М. Кулишер, раскрывая сам механизм правонарушения, — иноземцы нанимают русских людей, которые по их поручению, "от них" торгуют, являются "закупнями" <...> Не совершая сами запрещенных сделок, иностранцы через посредство "маломочных" русских людей достигают своих целей — последние как бы за собственный счет покупают у производителей товар как оптом, так и мелкими статьями, покупают его и у других иностранцев».66
Поставка товара производилась по заранее заключенному договору, напоминавшему сделку по денежному кредиту (о поставке каких-либо товаров обычно не говорилось). Как правило, вся сумма или часть денег выплачивались русским поставщикам при оформлении заказа. К примеру, «в 1641 г. крестьянин вологодского помещика Ортемья Елмаметова Пантелейко Петухов подрядился со своими детьми на поставку 1400 пуд пряжи на сумму 700 р. англичанам Цысарю Адамсу и Роману Иванову. Деньги были полностью получены при заключении договора. Поручителями были сам помещик Ортемий Елмаметов и все крестьяне его поместья. Пряжа поставлялась частями».67 По заключенному в 1643 г. договору с приказчиком английского гостя Томаса Сомса крестьянин Иван Палагин, постоянно проживающий в Москве, в Огородной слободе, должен был поставить 2000 пудов доброй вяземской пеньки — не гнилой, не мокрой и не песчаной «и во всем без изъяна». Стоимость товара была определена в 620 р., из которых при заключении договора подрядчик получил 100 р. Выплата же основной суммы предусматривалась при поставке последней партии пеньки в обусловленный срок.68
Кредитные сделки, оформлявшиеся в виде кабал (от арабск. — расписка, обязательство), «не подпадали под запретительные статьи Новоторгового устава, так как собственно торговыми операциями не считались».69 После высылки англичан из внутренних городов России в 1649 г. Приказу сыскных дел было поручено заниматься ликвидацией дел Московской компании. В течение двух лет англичане предъявили в приказ «претензий по неисполненным договорам и кабальным долгам на общую сумму 26 857 р. 5 ал. В эту сумму вошли лишь долги, взыскание которых не могло быть произведено самими англичанами».70 В частности, в 1649 г. английскими представителями в Приказ сыскных дел к взысканию были поданы две записи и кабала на общую сумму 940 р. на поручителя по этим подрядам Ортемья Елмаметова. Поскольку же ко времени подачи иска подряжавшиеся на поставку пеньки крестьяне умерли, то в тюрьму был посажен сам помещик и два его крестьянина.71 Описывая этот случай, К.В. Базилевич допускал, что реальная задолженность крестьян могла быть меньше указанной суммы (к тому времени пряжа могла быть частично поставлена, записи же и кабала возвращались при полном расчете).
Таким образом, «мелкие русские посредники могли даже при полном отсутствии собственных оборотных средств вести относительно крупные операции по скупке товаров, нужных для иностранных торговых предприятий».72 Нанимаясь к иностранцам комиссионерами или агентами, «закупни» «брали от них деньги и ездили делать для них закупы, а через то подрывали русских оптовых торговцев».73 Неудивительно, что русские купцы-оптовики все время добивались указа, чтобы «маломочные люди у свеян (шведов) и у инех чюжеземцов денег тайно в подряд не имали и товаров на неметцкие деньги не покупали»; ибо торговля русских на деньги, занимаемые ими у иностранцев, и комиссионерство разоряют русских купцов, которые «в долгех побиты на правежех».74
Запрет на розничную торговлю иностранцев также бездействовал. «Практика торговли, — отмечал Базилевич, — выработала приемы, с помощью которых иностранные купцы, юридически не совершая правонарушений, продавали товар по розничным ценам».75 Механизм реализации сводился к тому, что русским покупателям открывался кредит на более или менее продолжительное время с уплатой денег в обусловленный срок. Обычно он составлял два-три месяца, реже доходил до шести-семи месяцев, иногда до года. «Юридическим документом этих сделок была денежная кабала, выдававшаяся на сумму стоимости товара, которая устанавливалась выше оптовой стоимости».76 В отличие от обычных займов, преследовавших ростовщические цели, в этом случае кредитованная сумма выдавалась до обусловленного срока без роста. Если же деньги за взятый товар в обусловленный срок не вносились, то начислялся обычный процент. По рассказу Адама Олеария, русские торговые люди покупали у английских купцов один или несколько кусков сукна по 4 талера за локоть, с обязательством уплаты денег через полгода или год. Затем они продавали сукно лавочникам за наличные деньги по 3—3.5 талера за локоть, но внакладе при этом не оставались, поскольку деньги тут же помещались в другие товары и успевали сделать три оборота до срока расплаты за взятый товар.77
Агенты по продаже иностранных товаров вербовались главным образом исходя из специализации торговых рядов: сурожского, суконного, ветошного, шапочного, серебряного, мыльного, овощного и др. «Некоторые из торговых людей имели долгие и прочные связи со своими иностранными поставщиками и брали товары на весьма крупные суммы».78 При этом иногда они добивались и той привилегии, чтобы возвращать непроданный товар иностранцу-оптовику. Так, в 1633 г. двое русских торговых людей согласились взять у англичанина Ивана Ульянова четыре половинки сукна с уплатой денег только под тем условием, что товар «пойдет». В случае торговой неудачи сукно можно было вернуть обратно.79
По коммерческим результатам такого рода сделки ничем не отличались от розничной продажи при посредстве собственных агентов. Иностранцы привлекали «закупней» для совершения и совсем незаконных операций. Нанимая их в Архангельске и «избегая таможенной бдительности», они продавали беспошлинно свои товары в Холмогорах, «показывая вид, как будто бы товары были уже куплены русскими в Архангельске».80
Против засилья иностранцев во внутренней и внешней торговле России постоянно протестовали русские купцы-оптовики. Их требования, возраставшие на протяжении первой половины XVII в., изложены в челобитьях и заявлениях 1627, 1635, 1637, 1639, 1642, 1646, 1648—1649 гг. Если в первом из них купечество Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода, Костромы, Вологды лишь умоляло государя запретить иноземцам торговать во внутренних городах, пользоваться собственным транспортом, обрабатывать на месте сырье, нанимать русских приказчиков, подолгу находиться в стране, то в последних двух купцы определенно добивались запрета на торговлю англичан и других иностранцев во внутренних городах России.81
Вскоре после кончины Михаила Федоровича в 1646 г. русские купцы били челом его преемнику на царском троне, Алексею Михайловичу, призывая лишить англичан и других иноземцев торговых привилегий. Они свидетельствовали, что вскоре после Смуты представители Московской компании во главе с Джоном Мерриком, зная, что им в торгах от Московского государства прибыль большая и желая овладеть русской торговлей, через подкуп думного дьяка Петра Третьякова получили из Посольского приказа грамоту, чтобы торговать у Архангельска и в городах Московского государства 23 купцам, но начали приезжать в Московское государство человек по 60—70 и больше, понастроили себе домов в русских городах, жили «без съезду», перестали продавать свои товары у Архангельска русским оптовикам, везли их прямо в города, где придерживали, ожидая благоприятной конъюнктуры; русские же товары они стали покупать сами, «своим заговором», через посылаемых по городам и селам покупщиков, «закабаляя и задолжа многих бедных и должных русских людей», затем беспошлинно вывозили их в Архангельск, где тайно продавали купцам других наций, голландским, брабантским и гамбургским немцам; по приезде англичане избегали таможенного контроля, брали в таможнях выписи, «а в выписях товаров своих не пишут и десятой доли». Столько же и даже меньше они записывали в таможнях Москвы и внутренних городов. Одновременно купцы выражали беспокойство падением качества импортных товаров («сукна худые и тянутые»), а также тем, что англичане привозили в Москву чужие товары: золото пряденое, бархат, камки, тафты, сельдь голландскую и другое, фактически выступая в роли комиссионеров по их беспошлинной реализации.82
Действительно, росписи на все привозные и отпускные товары, которые англичане обязаны были представлять таможенной администрации, зачастую составлялись недобросовестно. Это позволяло обходить запрет на привоз товаров из других стран и скрывать часть ввоза, на который мог явиться спрос со стороны русской казны, чтобы продать товар с большей выгодой на сторону. Однако, как утверждает И.И. Любименко, «англичане имели основание опасаться, что по росписям, в случае временной порчи отношений, русское правительство будет задним числом требовать пошлин, поэтому и к самой подаче росписей они относились отрицательно и не раз жаловались на это стеснение, тщетно пытаясь добиться его отмены. Русские купцы в 1649 г. утверждали, что англичане показывают лишь 0.1 часть привозимых товаров».83
Фактически русские купцы расписывались в том, что не в силах были тягаться с англичанами «и не могли ничего ни купить у иностранцев, ни продать им без посредства англичан. Случалось, что русский гость, решившись на конкуренцию с англичанами, посылал свои товары в Архангельск; но члены компании сговорятся и понизят цену, а, напротив, ценность иностранных товаров повысят, так что русский торговец принужден бывает уехать назад, истратившись напрасно за провоз».84 В челобитной 1646 г. русские купцы жаловались и на голландцев, умышленно то повышавших, то понижавших цены на товары с целью воспрепятствовать самостоятельным поездкам русских в Амстердам. Укоряя иностранцев в неблагодарности, челобитчики добивались ограничения зоны торговой деятельности своих конкурентов в России пределами Архангельска, просили правительство не предоставлять иностранцам откупов и не позволять им нарушать условия жалованных грамот.85
Однако не прекращавшиеся ходатайства московских гостей не находили отклика и поддержки у основной массы русских купцов. Вероятно, что из-за отсутствия в русской купеческой среде корпоративной солидарности постоянно нарушалось и действовавшее в стране торгово-таможенное законодательство. Напомним, что торговые операции иностранцев с маломочными русскими людьми отличались взаимовыгодным характером: первые обходили установленные для них ограничения, а вторые находили себе заработок, выполняя торговые поручения иностранцев.86
Известно, что оптовую торговлю в России иностранцы могли вести только с московскими купцами или купцами города пребывания. Оптовики постоянно домогались, «чтоб иноземцы приезжим торговым людем товаров своих не продавали и у них ничего не покупали <...> а продавали б в тех городех купецким людем того города, в коих они станут торговать, а у них також товары всякие покупали, а не у приезжих».87 «Получалась, — полагал И.М. Кулишер, — особая привилегия для москвичей, в ущерб купцам всех прочих городов — иностранная торговля отдавалась в руки первых, становилась монополией московских гостей и торговцев, как и купцов порубежных городов».88
Для отправления финансовой и другой службы всякий торговый человек, возведенный в звание гостя, обязан был переселиться в Москву. В столице также предписывалось жить представителям гостиной и суконной сотен — нижестоящих привилегированных купеческих корпораций. В 1647 г. правительством было принято решение о вызове из провинциальных городов в Москву «лучших местных торговцев».89 «Московские гости и торговые люди, — писал Н.И. Костомаров, — были ближе к правительству, чем торговцы других городов, и поэтому переход в московские списки торговых людей из других городов был почетен и совершался не иначе, как по милости правительства».90
Согласно И. Кильбургеру, московские гости — царские коммерц-со-ветники и факторы — неограниченно управляли торговлей во всем государстве. «Это есть корыстолюбивая и вредная коллегия, довольно многочисленная, имеет начальника, или старшину, и все они — купцы; они также имеют среди себя несколько немцев, именно: Клинк Бернгардт и Фогелер в Амстердаме и Томас Келлерман в Москве. Они проживают в разных местах по всему государству и имеют под видом своего звания право повсеместной первой покупки, хотя это не всегда бывает к выгоде царя, а так как, однако, они не в состоянии одни одолеть так далеко рассеянной торговли, то назначают во всех больших городах одного, двух или трех из живущих там знатнейших купцов, которых под видом царских факторов заставляют пользоваться хотя не именем, но привилегиями гостей и препятствуют, по большей части ради своей частной выгоды, торговле во всех концах. Но это замечает и хорошо знает простой купец, потому и говорит плохо о гостях, и можно опасаться, что если когда-нибудь произойдет бунт, то шеи всех гостей будут свернуты чернью <...> Они беспрестанно думают о том, чтобы <...> нигде не позволить никакой свободной торговли, чтобы только они могли тем лучше разыгрывать хозяина и набивать свои собственные карманы».91
Таким образом, интересы в русской торгово-купеческой среде были разобщены и даже противоположны: 1) маломочные и средние торговые люди были заинтересованы в иностранном присутствии; 2) московские оптовики, обладавшие правовыми и фактическими преимуществами, позволявшими им покупать у иностранцев лучшие товары, утаивать их от казны, выступать в роли ростовщиков, злоупотреблять своей властью в пользу свойственников и друзей и т. д., домогались ограничения иностранной торговли.
Долгое время правительство фактически игнорировало ходатайства русских купцов, так как просто не могло удовлетворить их многочисленные просьбы. Необходимость заставляла его постоянно подтверждать привилегии чужеземцам.92 Вместе с тем бюрократизация государственного аппарата, постоянный рост бюджетных и внебюджетных расходов вынуждали правительство искать дополнительные источники финансовых поступлений. Это все более сближало его позицию с настроениями и запросами московских купцов, экономическое влияние которых со временем становилось все более весомым. Протесты посадских верхов, близких к правящему классу и постоянно служивших в торговых и финансовых операциях, мало-помалу настроили верховную власть против иностранцев.93 «К середине XVII в., — утверждает А.Г. Маньков, — социально-экономические процессы, связанные с началом образования всероссийского рынка и постепенным включением России в систему мировой торговли, все настойчивее ставили перед самодержавием вопрос о необходимости политики протекционизма в отношении отечественного торгового капитала».94
После 1 июля 1646 г. правительство отменило беспошлинную торговлю англичан, обязав их наравне с купцами других наций и русскими с 1 сентября 1646 г. платить в Архангельске рублевую пошлину: 8 д. с весчих (подлежащих взвешиванию) и 6 д. с невесчих товаров, т. е. 4% и 3% с цены соответственно, и полденьги с рубля в неделю вместо мелких сборов — амбарных, важенных, мостовых, дрягильских и др. В случае отъезда во внутренние города все иностранцы платили дополнительную проезжую пошлину в половинном размере — 4 и 3 д. (2% и 1.5%) с рубля соответственно.95 Одновременно были аннулированы прежние жалованные грамоты иностранных купцов; грекам, любчанам и голландцам въезд во внутренние города разрешался лишь при наличии особых жалованных грамот с «красной печатью».96 Очевидно, что указ царя Алексея Михайловича об отмене беспошлинной торговли явился неожиданностью для англичан, чьи потери вылились в значительную сумму. Голландцы оценивали ущерб главного своего конкурента в 60 000 фунтов в год. Сами же купцы Московской компании оценивали понесенные ими убытки в 50 000 фунтов стерлингов.97
Дальнейшие шаги в этом направлении проводились под предлогом мести английским революционерам, казнившим в 1649 г. короля Карла I. Момент был благоприятным еще и потому, что у России в тот момент не было договорных отношений ни с одним государством, кроме Швеции. Когда русское правительство замыслило выдворить всех иностранцев в пограничные города, оно запросило мнения выборных на Земском соборе 1648—1649 гг. дворян, гостей, торговых и посадских людей о возможных международно-правовых последствиях такой акции. Выборные отвечали, что «по вечному де докончанью и по утверженой грамоте, велено в Московском государстве торговать одним свийским немцом». Важно отметить и то, что купеческое челобитье 1648—1649 гг. было поддержано дворянами от стольников до городовых дворян и детей боярских, выборных уложенного собора, одновременно подавших челобитную с просьбой ограничить деятельность иностранных купцов Архангельском, запретив им торговать в Москве и других городах. Таким образом, дворянство продемонстрировало солидарность с отечественным торговым капиталом, который выступал посредником между поместно-вотчинным хозяйством и рынком.98
Спустя четыре месяца после утверждения Соборного уложения вышел именной указ царя Алексея Михайловича от 1 июня 1649 г. «О высылке Английских купцов из России и о приезде им токмо к Архангельску, за многие несправедливые и вредные их для торговли Российской поступки, особливо же за учиненное в Англии убийство Короля Карла I», согласно которому члены Московской компании сохранили за собой лишь право приезда в Архангельск и только с условием уплаты пошлины и с тем, чтобы сразу после окончания торгов уезжать обратно.99
Формальной причиной отмены специальной государевой жалованной грамоты, о выдаче которой хлопотал сам английский король, стало «большое злое дело» англичан, которые «всею землею <...> Государя своего, Карлуса Короля убили до смерти». Однако при более внимательном знакомстве с документом в нем обнаруживается почти нескрываемое раздражение правительства России против англичан, которые продавали казне свои товары по завышенной цене, хотя должны были давать «по своей по заморской цене без прибытка»; тайно привозили табак; «тайным же обычаем» покупали и вывозили шелк-сырец; торговали другими заповедными товарами; вступали в сговор с другими торговыми иноземцами, брали у них товары и «провозили те чужие товары от Архангельского города к Москве, и на Москве, и в городах для пошлин, не являли, и продавали за свои товары, также и с Москвы и из городов, покупая русские товары на многих иноземцев, будто на себя, провозили к Архангельскому городу беспошлинно ж и отпускали за море за свои ж товары, тайным делом», от чего «государеве казне чинились убытки многие», и т. д.100
В именном указе 1649 г. приводились и другие претензии русской стороны, ранее высказанные в купеческих челобитьях и на Земском соборе 1648—1649 гг.101 В нем прямо говорилось, что представители Московской компании привозили товары низкого качества и искусственно завышали на них цены; беспошлинно торговали в Архангельске чужими (неанглийскими) товарами, выдавая за свои; стремились монополизировать поставку и реализацию в России особо дефицитных и доходных товаров, не давая русским оптовикам ничего ни купить и ни продать. «А как государевы торговые люди приедут к городу (Архангельску. — М.Ш.) на ярмонку, — говорилось в указе, — и вы заморские лучшие товары у иноземцев выкупаете сами на деньги, и на русские товары замениваете, а русских товаров у русских людей купить иноземцам заказываете и сказываете им цену малую» и т. д. Видя этот «заговор», русские торговые люди были вынуждены продавать свои товары за бесценок или отвозить назад. Многие из них разорялись и прекращали поездки к Архангельску. Важно также отметить, что купеческие аргументы в указе были изложены не сами по себе, а в связи с фискальной претензией правительства, которое не собиралась больше терпеть от недобора пошлинных сборов.102
После уничтожения льгот и высылки в порубежные города англичане стали платить в казну по 6000 р. таможенных пошлин ежегодно.103 По-видимому, им пришлось закрыть свои канатные дворы в России и переключить внимание на скупку и вывоз пеньки, смолы, поташа и мачтового леса (производство канатов было перенесено в саму Англию).104 Лорду Д. Колпеперу, посетившему Москву в 1650 г. по поручению наследника английского престола Карла II, не удалось добиться восстановления беспошлинной торговли даже для немногих купцов, сохранивших верность короне. Все его попытки в этом отношении были отвергнуты в самой категоричной форме.105
Потрясения, вызванные указами 1646 и 1649 гг., оказались непосильными для Московской компании, которая в скором времени окончательно утратила прежнее значение. Количество ее членов, пользовавшихся в Англии монопольным правом на торговлю с Россией, сократилось до 12 чел. Вскоре после визита в Москву чрезвычайного посла Нидерландов Я. Бореля (январь 1665 г.), Посольский приказ расторгнул незадолго до того подписанный торговый контракт с англичанами, запретив им вывоз смолы. В том же году английского короля уведомляли о закрытии Архангельска для посещения английских кораблей по причине морового поветрия в Лондоне, что на время привело к полному прекращению русско-английских торговых связей. Лишь в 1699 г. Московская компания была преобразована в «открытое» общество, объединив многие торговые фирмы и акционерные общества, многих крупных купцов и промышленников Англии, включившихся в торговлю с Россией.106
Известно, что русские хлопотали и о высылке нидерландских купцов.107 Однако последние удержались. Видимо, решительность правительства спасовала перед тем обстоятельством, что голландцы, поставляя в Россию порох, свинец, тысячи мушкетов, ружей и пистолетов, активно помогали в перевооружении ее армии. Пользуясь особым доверием Алексея Михайловича, они выполняли его различные поручения в Западной Европе, выступая в роли дипломатических посредников, политических информаторов русского царя и т. д. В донесении королеве Кристине шведский резидент Карл Поммеренинг сообщал, что «голландские и другие иностранные купцы с большим трудом добились, что им дозволено опять приезжать из Архангельска в Москву, таким образом русские гости еще не могут достигнуть своей цели».108 «Если и раньше, — отмечает К.В. Базилевич, — голландский торговый капитал чувствовал себя на русском рынке сильнее английского, то, после ликвидации английской торговой компании, торговля голландцев и старого ганзейского города Гамбурга уже не встречала больше сильных и опасных соперников».109 С этого времени нидерландские и гамбургские купцы при наличии годовых проезжих грамот, которые выдавались Посольским приказом, могли торговать в Москве и внутренних городах России, не опасаясь конкуренции со стороны англичан. По словам французского дипломата на службе польского короля де ла Невилля, после отмены торговых привилегий Московской компании голландцы весьма преуспели в развитии ярмарочной торговли в Двинском устье. В конце XVII в. в Архангельске одновременно находилось более 200 «торговцев», большинство из которых на зимний период приезжало в Москву.110 Удержалось на российском рынке и немецкое купечество из города Любек. Так, в 1652 г. 5—6 любекских купцов имели право на беспрепятственный провоз своих товаров в Москву.111
В последней четверти XVII в. нидерландские и гамбургские купцы в России торговали «общим заговором», создав в Москве совместную «компанию», с которой считались как с юридическим лицом. Во всех делах Посольского приказа за «компанией» признавались определенные права, имущественная и общая ответственность. Перед царскими властями ее представлял стряпчий, который как бы состоял коммерческим советником при резиденте Нидерландов. Во главе «компании» стояли два видных нидерландских купца Даниил Гартман и Альфред Гутман, добившиеся в 1687 г. для себя и для своих клиентов царских жалованных грамот на беспрепятственную торговлю в Москве, Архангельске, Новгороде и Пскове с уплатой полных пошлин. Им также дозволялось «дворы держать безо всякого отягчения <...> и с дворов своих податей не платить». В 1679—1684 гг. нидерландский резидент периодически напоминал Посольскому приказу о выдаче «компании» грамот на проезд из Архангельска в Москву и разрешении беспошлинной доставки товаров для «личного обихода». В коллективных челобитных «компании» также высказывались пожелания о сроках Архангельской ярмарки, состоянии гавани в северном порту, поведении таможенников, найме русской прислуги и др.112
Примечания
1. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 172—173.
2. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 55—56. Компания голштинских купцов получила право на беспошлинную торговлю с Персией и Индией сроком на 10 лет, за что согласилась вносить в царскую казну ежегодно по 600 000 ефимков. Соглашение с Голштинским двором осталось на бумаге «из-за нежелания голштинской стороны уплачивать установленную Россией сумму за предоставленное право» (Олеарий А. Описание путешествия... С. VII—IX, XII; Соловьев С. Московские купцы в XVII в. // Современник. СПб., 1858. Т. 71. С. 435; Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 37).
3. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 181.
4. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 40.
5. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 204.
6. Там же. С. 205; Шаскольский И.П. Экономические отношения... С. 93. Шведских подданных-купцов не пропускали из Пскова и Новгорода в Москву и другие внутренние города, а также не разрешали выезд за рубеж без проезжих грамот, выправление которых воеводами порубежных городов нередко становилось причиной длительных задержек и злоупотреблений. Эта практика продолжалась до подписания Валиесарского договора (1658), в текст которого была внесена формулировка, «в которой подробно оговаривалось, что торговые люди в пограничном городе другого государства должны предъявлять проезжие грамоты, выданные властями города, из которого они приехали, и когда будет удостоверена подлинность проезжих грамот, воеводы или губернаторы пограничного города и лежащих далее на пути следования внутренних городов должны беспрепятственно пропускать торговых людей до места, где они собирались торговать, не требуя дополнительных документов на право проезда и не чиня им никаких иных препятствий» (Там же. С. 101—102, 119, 121, 123, 126—127, 138—139).
7. См.: Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 199—201; ПСЗ I. Т. 1. № 532, 536; Т. 3. № 1467. А.Г. Маньков полагает, что по указу 28 ноября 1672 г. право свободной торговли в Москве (кроме заповедных товаров) было предоставлено только литовцам, белорусам и украинцам — выходцам из-за «литовского рубежа». Что же касается купцов из Польши, то их правовой статус подводился под общие нормы для иностранных купцов: «им было разрешено торговать лишь в порубежных городах. В Москве закон допускал торговлю только тех, кто приезжал с послами» (Маньков А.Г. Законодательство и право... С. 153).
8. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 272—273; Законодательные акты... Тексты. № 157.
9. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 277.
10. Цветаев Д. Из истории иностранных исповеданий в России в XVI и XVII веках. М., 1886. С. 239; Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 57.
11. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 276.
12. Там же. С. 272—273.
13. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 58.
14. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 34—35.
15. Там же. С. 49.
16. Там же. С. 60—62.
17. Рудченко И.Я. Исторический очерк обложения торговли и промыслов в России. СПб., 1893. С. 39; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 29.
18. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 21, 29.
19. Там же. С. 33. Подчас это приводило к ущемлению интересов торговых иноземцев. Так, в 1631 г. нидерландские послы доводили до царских бояр и дьяков, что их соотечественники терпели ущерб из-за того, что таможенные люди в Архангельске запрещали им продавать «известные товары», откладывая их якобы для царского обихода и назначая весьма низкую цену (самой сделки при этом не совершалось). Продержав у себя товары неделю-две, таможенники затем отказывались от них, возвращая владельцу «под тем предлогом, что они не пригодились». Это приводило к тому, что товары к моменту закрытия ярмарки оставались непроданными. Поэтому царь Михаил Федорович и патриарх Филарет вынуждены были послать в Архангельск к таможенным людям свой указ, требуя, чтобы необходимые для казны товары голландских гостей они принимали «по настоящей цене, платили деньги немедля и не причиняли убытков торговцам» (Кордт В.А. Очерк сношений... С. 277; Отчет нидерландских послов... С. 101, 111—112).
20. Говоря о русско-немецких торговых сношениях, нельзя не отметить, что по указу 1688 г. и двум грамотам 1689 г. к Архангельску, Смоленску, Пскову «и к иным» городам было дозволено приезжать купцам из Пруссии на общих с другими иностранцами основаниях (ПС3 I. Т. 3. № 1330, 1332).
21. Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 32, 35.
22. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 195.
23. Там же. С. 180.
24. Там же. С. 180—181.
25. ПСЗ I. Т. 2. № 659, 693; Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 208—211.
26. Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 181.
27. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 221. Не соглашаясь с тем мнением, что главной причиной «слабости» и «вялости» русско-французских торговых отношений были религиозные разногласия двух стран (правительство Франции официально исповедовало католическую религию, к которой русское правительство и духовенство относились с большой подозрительностью), Гиви Жордания тем не менее признает факт более недоверчивого отношения в Москве к французам, чем к англичанам, голландцам и немцам, датчанам и шведам (Жордания Г. Очерки из истории... С. 191—192).
28. См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. 7-е изд. Пг.; Киев, 1915. С. 388—389; Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 221—228.
29. АИ. СПб., 1842. Т. 4. № 88. С. 227.
30. ПСЗ I. Т. 2. № 662.
31. Там же. № 730. Постановление договора 1678 г. было дословно повторено в договоре с Польшей 1686 г. Лишь после вхождения в состав Российской империи литовско-русских земель со значительным процентом еврейского населения Екатерина II декларировала права новых подданных (1786), а затем, в 1791 и 1794 гг., позволила евреям селиться в Малороссии и Новороссии (Там же. № 1186).
32. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 387.
33. Захаров В.Н. Торговля... С. 185—186.
34. Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 27—28, 32—33, 55—57.
35. Законодательные акты... Тексты. № 166. С. 138. В дальнейшем этот указ вошел в Соборное уложение 1649 г. Русским людям по-прежнему запрещалось находиться в холопстве у некрещеных иноземцев «по крепостям и доброволно» (Соборное уложение... С. 111. Гл. XX, ст. 70).
36. Законодательные акты... Тексты. № 296. С. 204. Указ 1643 г. явился источником статьи 40 Соборного уложения (Гл. XIX), имевшей аналогичное содержание. Запрещая иностранцам покупать дворы и дворовые места в Москве, правительство шло навстречу пожеланиям русских купцов (Соборное уложение... С. 103, 308—309. Гл. XIX, ст. 40).
37. Невилль де ла Фуа. Записки о Московии / Предисл., подгот. текста, перевод с фр. и коммент. А.С. Лаврова. М., 1996. С. 135, 175; Ковригина В.А. Немецкая слобода в Москве конца XVII — начала XVIII века // ВИ. 1997. № 6. С. 144—145. После издания указа 1652 г. лишь крупные купцы, сотрудничавшие с казной, сумели избежать переселения в Новую немецкую слободу. Среди ее жителей они появились на несколько десятилетий позже (Мартенс А. Гамбургские купцы... С. 54—55). Всего к концу XVII в. в России находилось до 18 000 военных, купцов, мастеров и врачей «из немцев» (Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 181).
38. Соборное уложение... С. 103. Гл. XIX, ст. 40; Кильбургер И. Краткое известие... С. 181—182; Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. М., 1988. Т. 3. С. 269—270; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 387—388; Ковригина В.А. Немецкая слобода... С. 145.
39. Посольский приказ возник в 1601 г.
40. Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 274—275.
41. Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 17—18.
42. Там же. С. 31.
43. Кордт В.А. Очерк сношений... С. 271—272, 276; Отчет нидерландских послов... С. 110.
44. Соборное уложение... С. 31, 183. Гл. X, ст. 1; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 59—60. По утверждению А.В. Демкина, обладатели обычных проезжих грамот тоже подлежали юрисдикции Посольского приказа, и в этом заключалась «единственная реальная льгота», которой они пользовались (Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 57).
45. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 57. Употребление табака рассматривалось правительством и церковью наравне с пьянством, игрой в карты и т. д. В правительственных кругах также считали, что реализация на внутреннем рынке табака вводила подданных в разорение и становилась причиной вывоза из страны за границу значительных денежных сумм (Чулков М. История законодательства о табачной промышленности в России до Екатерины II // Юридический сборник Д. Мейера. Казань, 1855. С. 503—504).
46. Котошихин Г.К. О Московском государстве... С. 240—241. Гл. 7, ст. 2.
47. А.Д. Градовский справедливо указывал, что полуслужилый статус гостей был обусловлен казенным характером многих отраслей торговли, которые им поручались (Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1. С. 167, 172).
48. Флоря Б.Н. Привилегированное купечество и городская община в Русском государстве (Вторая половина XV — начало XVII в.) // История СССР. 1977. № 5. С. 159.
49. Отечественная история: энциклопедия: В 5 т. М., 1994. Т. 1. С. 608; Маньков А.Г. Уложение 1649 г. — кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 137—153; Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. М., 1998. С. 98, 103, 111 — 116, 148—151, 170, 171.
50. Котошихин Г.К. О Московском государстве... С. 287. Гл. 10, ст. 1; Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации... С. 95—96. Отечественная история. Т. 1. С. 608; Маньков А.Г. Уложение 1649 г. ... С. 137—153; Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации... С. 98, 103, 111—116, 148—151, 170, 171.
51. Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации... С. 150.
52. Хотя мы и не располагаем фактами, свидетельствующими о сильном приливе представителей купеческой верхушки в разряд крупных земельных собственников, гости, указывал А.А. Преображенский, «имели право владеть вотчинами, покупать и продавать их», что само по себе внушало им «представление о некой близости к господствующему сословию дворян-землевладельцев» (Преображенский А.А. Русское купечество XVII века: социальный облик, самосознание // Купечество России: XV — первая половина XIX века: Сб. статей / Отв. ред. А.В. Семенов. М., 1997. С. 76).
53. Отечественная история. Т. 1. С. 607—608; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 139—142. К числу наиболее влиятельных принадлежали купеческие фамилии Строгановых, Никитниковых, Шориных, Светешниковых, Хозиных, Веневитовых, Юдиных, Юрьевых, Стояновых, Гурьевых, Чистых, Микляевых и др.
54. Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации... С. 248, 297—298, 381, 385.
55. Если русских купцов и отпускали за границу, то лишь «с крепкою порукою и с особым дозволением, которое получить было не легко. Если ж бы торговец вздумал поехать самовольно за границу, то у него отбиралось все имущество, родственников его подвергали пыткам, допрашивая, с какой целью он уехал, а после пыток отправляли в ссылку» (Костомаров Н. Очерк торговли... С. 161).
56. Котошихин Г.К. О Московском государстве... С. 287. Гл. 10, ст. 2; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 140—142; Чичерин Б.Н. Областные учреждения России в XVII в. М., 1856. С. 172—173; Энциклопедический словарь Ф. Брокгауза и И. Ефрона. СПб., 1900. Т. 30А. С. 942; Советская историческая энциклопедия. М., 1963. Т. 4. С. 609; М., 1971. Т. 13. С. 948; Отечественная история. Т. 1. С. 608—609.
57. Соборное уложение... С. 102. Гл. XIX. Ст. 34; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 143—144; Рудченко И.Я. Исторический очерк... С. 33; Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации... С. 96, 385.
58. Соборное уложение... С. 99—101, 294—295. Гл. XIX, ст. 1—5, 11, 12, 15—17; Базилевич К.В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве... С. 59—60.
59. Соборное уложение... С. 63. Гл. X, ст. 276. По линии русского права статья 276 Соборного уложения уходит корнями в Правду Русскую. «Ст. 54 Троицкого I списка Пространной правды бесспорно служит для нее дальним прецедентом» (Там же. С. 227).
60. Комита А.И. Очерки торгового права. 2-е изд. СПб., 1912. Вып. 1. С. 73.
61. Лодыженский К. История... С. 18.
62. См.: Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 104.
63. См.: Там же. С. 103.
64. Там же. С. 99.
65. Там же. С. 100.
66. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 29—30; Кулишер И.М. История... С. 169—170.
67. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 100.
68. Там же. С. 101.
69. Захаров В.Н. Торговля... С. 206.
70. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 106.
71. Там же. С. 100—101.
72. Там же. С. 104.
73. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 95.
74. Кулишер И.М. История... С. 170.
75. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 104.
76. Там же. С. 105.
77. Олеарий А. Описание путешествия... С. 206—207. По словам Олеария, московские купцы отличались смышленостью, хитростью, лукавством и подозрительностью, высоко ставили в купце ловкость и изворотливость; на обман они не смотрели «как на дело совести», способность к «надувательству» считали даром Божьим, без которого не следовало и приниматься за торговлю (Там же. С. 181).
78. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 105.
79. Там же. С. 106.
80. Кулишер И.М. История... С. 170.
81. Смирнов П.П. Новое челобитье московских торговых людей о высылке иноземцев 1627 года // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. Киев, 1912. Кн. 23. Приложение. С. 97—102; Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 109—128; Маньков А.Г. Законодательство... С. 137—138.
82. ААЭ. Т. 4. № 13. С. 15—17.
83. Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 30.
84. ААЭ. Т. 4. № 13. С. 18; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 30.
85. ААЭ. Т. 4. № 13. С. 18—21. В Архангельске цены на поташ, кожу, пеньку, меха, воск превышали московские вдвое (Чистякова Е.В. Новоторговый устав... С. 116).
86. См.: Кулишер И.М. История... С. 170.
87. Там же. С. 168—169.
88. Там же. С. 169. Надо сказать, что и купцы порубежных городов сильно уступали приезжим оптовикам. Так, поданным таможенных книг Архангельска за 1686—1691 гг., «сумма валового оборота горожан во время ярмарки не превышала 6—10 тысяч рублей» (Огородников С.Ф. Очерк истории... № 10. С. 145).
89. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 128.
90. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 84.
91. Кильбургер И. Краткое известие... С. 164.
92. См.: Платонов С.Ф. Учебник русской истории. М., 1992. С. 180; Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 117—118. Торговые обороты отдельных иностранных купцов, обладавших жалованными грамотами, в первой половине XVII в. были настолько значительными, что одних только таможенных пошлин каждый их них ежегодно платил 500—2000 р. (см.: Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 50—54).
93. Костомаров Н. Очерк торговли... С. 61.
94. Маньков А.Г. Законодательство... С. 139.
95. ДАИ. Т. 3. № 42, 55; Сборник князя Хилкова. СПб., 1879. № 82. С. 246; Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 113; Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 186; Базилевич К.В. 1) Коллективные челобитья... С. 118—120; 2) Элементы меркантилизма... С. 10; Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. М.; Л., 1947. Т. 2. С. 35; Тихонов Ю.А. Таможенная политика Русского государства с середины XVI в. до 60-х годов XVII в. // ИЗ. 1955. Т. 53. С. 283; Законодательные акты... Тексты. № 314.
96. Мулюкин А.С. Очерки по истории юридического положения иностранных купцов в Московском государстве. Одесса, 1912. С. 340; Чистякова Е.В. Новоторговый устав... С. 112—113.
97. В петиции 1653 г. Государственному совету они сообщали о том, что торговые сношения Англии и России продолжались около столетия: «...till in 1646 Alexea Michaelowitsh the present Emperor took away our privileges, imposed large customes on us, and seized goods of great value by fraud. We had to forbear trading to a loss of 50 000 £» (Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 12, 151; Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 119; Александренко В.Н. Участие английского тайного совета в дипломатических сношениях Англии с Россией // ЖМНП. 1889. Декабрь. С. 278).
98. Сборник князя Хилкова. № 82. С. 249; Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 171; Маньков А.Г. Законодательство... С. 137—139.
99. ПСЗТТ. 1. № 9.
100. Там же. В дальнейшем правительство России продолжало напоминать англичанам о подлинных причинах лишения их привилегий (ДАИ. Т. 3. № 55. С. 186—188; № 116. С. 407—408, 411—412; Т. 5. № 40. С. 182, 186—187).
101. К.В. Базилевич уточнял: «В 1648 г. первоначальное заявление торговых людей о высылке иноземцев было сделано не на самом Земском соборе, а в комиссии кн. Н.И. Одоевского, разрабатывавшей Соборное уложение, теми выборными представителями, которые в ней участвовали. По этому челобитью была составлена выпись в доклад царю» (Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 112).
102. Там же; Сборник князя Хилкова. № 82. С. 238—241, 250—252.
103. Ключевский В.О. Сказания иностранцев... С. 220—221.
104. Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией... С. 159, 161, 175. Несмотря на крах 1649 г., компания продолжала успешно развивать свой китовый промысел. Преодолевая острую конкуренцию, она ежегодно вывозила в Англию до 1600 т ворвани и значительное количество китового уса (Там же. С. 175).
105. Рогинский З.И. Миссия лорда Колпепера в Москву (из истории англо-русских отношений в период Английской буржуазной революции XVII в. // Международные связи России в XVII—XVIII вв. (Экономика, политика, культура): Сб. статей / Отв. ред. Л.Г. Бескровный. М., 1966. С. 92—94, 101. Затем, в периоде 1661 по 1697 г., английские представители 15 раз возбуждали вопрос об отмене указа 1649 г., но безрезультатно (Маньков А.Г. Законодательство... С. 140).
106. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений... Ч. 1. С. 119; Белов М.И. Россия и Голландия... С. 62; Захаров В.Н. Торговля... С. 184, 187. Вместе с тем А.С. Мулюкин обращал внимание на то, что и после 1649 г. другие английские компании получали жалованные грамоты в 1659, 1661, 1664, 1689, 1690 гг. (Мулюкин А.С. Приезд иностранцев... С. 193).
107. Любопытно, что в одном из купеческих челобитий просьба о запрете нидерландским и гамбургским купцам привозить товары во внутренние города страны исходила не только от русских оптовиков, но и от самих иностранцев, в основном нидерландцев и гамбуржцев, которые не имели жалованных грамот и были вынуждены торговать исключительно в Архангельске Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 41).
108. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 112. В 1650 г. компанию де Фогелара—Кленка лишили привилегии по уплате пошлин, обязав платить наравне со всеми, а в 1652 г. у них отобрали двор в Китай-городе. По новому указу в 1662—1667 гг. компания снова платила половину таможенных пошлин, а после 1667 г. — полную пошлину по Новоторговому уставу (Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 50).
109. Базилевич К.В. Коллективные челобитья... С. 120. Согласно донесению английского посла В. Придо, почти все товары, ввезенные в 1655 г. в Россию через Архангельск, принадлежали голландским купцам (Архангельский С.И. Экономическое положение Англии... С. 55).
110. Невилль де ла Фуа. Записки о Московии. С. 175, 236.
111. Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 41.
112. Белов М.И. Россия и Голландия... С. 66—68, 71; Мартенс А. Гамбургские купцы... С. 54—55. По данным А.В. Демкина, жалованные грамоты нидерландским купцам выдавались: в 1687 г. — Д. Артману, в 1689 г. — А. Гутману и в 1694 г. — К. Каненгитеру (Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 52—53).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |